— Мне она слёту впарила партию бракованного оборудования.
— Вот-вот, — вздохнула Настя. — Чудесные времена. Изабель была жива. И Леонар тогда ещё тоже… Очень приятный мужчина… Всего два раза с ним виделась, а впечатлений — на всю жизнь. Завалил меня комплиментами и подарками. Надарил шарфов, часов, шкатулок… Все очень изящное, дорогое… Он так на меня смотрел…
— Как?
— Ну, так…
— Как на малышку? — подсказала я.
— Точно! На меня всегда все смотрят, как на бегемота. А Леонар смотрел, словно я была маленькая девочка.
— Он ведь был в два раза тебя старше. Так, наверное, в детстве смотрел на тебя отец?
— О-о… Да! Лена, ты буквально читаешь мои мысли. Ты можешь быть чуткой, когда захочешь. Но гораздо чаще ты бываешь фурией.
— Не отвлекайся. Мы говорим о Леонаре.
— Чудесный был старик. А как он любил Изабель!
— А она его так же сильно любила?
— Не думаю. Наверное, поменьше.
— Если бы сильно любила, не сбегала бы от него каждый месяц в Россию.
— Она не сбегала! — обиделась Настя. — Не так-то легко день и ночь сидеть у постели умирающего. Изабель требовалась разрядка.
— Она выглядела довольно весёлой, когда мы с ней встречались. Вовсе не убивалась из-за того, что муж того гляди отправится на тот свет.
— Да, Изабель мне говорила, что нельзя грузить людей своими проблемами и портить им настроение нытьём. Поэтому она всегда улыбалась.
— А вдруг Леонар, всё же оставил твоей тётушке что-то, кроме гнилого домика? Даже если Изабель ещё не успела оформить наследство, всё равно, ты — наследница. Тебе надо встретиться с Жильбером в Париже и выяснить этот вопрос.
— Лен, ты что? Никуда я не поеду! И права качать не буду. Конечно, ты деловая дама до мозга костей. И если есть возможность пополнить банковский счёт, ты не успокоишься, пока этого не сделаешь. А я не такая.
— У меня обострённое чувство справедливости.
— А если по справедливости? Предположим, у Леонара остались какие-то сбережения. Но я-то тут при чём? Как я могу на что-то претендовать? С какой стати?