– Почему? Разве дело не закроют? – как-то очень натурально и быстро выразил Антон свое удивление.
Я решила не менять своего жесткого тона:
– О результатах расследования Вас уведомят. Но… я посоветовала бы Вам также задуматься над другим. Над тем, что Вам лично грозит административная ответственность за ненадлежащее хранение охотничьего ружья.
– Да… – ответ Антона был растерянным и кротким.
Мне стало жаль его и стыдно за свой резкий тон. Все-таки у него погиб брат и он, наверняка, корит себя за это ружье. А тут еще я со своими нравоучениями.
Пока Антон подписывал протокол, меня томила какая-то недосказанность. Я мельком заметила, что Антон расписывается левой рукой, и продолжала копаться в своих мыслях. Было ощущение, что я что-то не спросила, какой-то важный вопрос не задала. Я знала себя. Если меня гложут подобные сомнения, то рано или поздно, но вопрос будет сформулирован. Лучше, конечно, чтобы «рано», чем «поздно».
Господи, да что за дело такое: как будто все ясно и в то же время ничего не ясно!
Антон поднялся, я попрощалась с ним уже мягким тоном, сменив гнев на милость, и попросила не уезжать из города надолго. Он ушел, и в кабинете стало непривычно тихо.
Я собирала бумаги допроса в папку и, подняв глаза на задумавшегося любимца женщин Бойко, попросила его:
– Мне думается, что алиби нашего свидетеля надо проверить. Опроси тех друзей, с которыми он выпивал дома и обязательно уточни время, в котором они разошлись. А также в ночном баре надо опросить персонал, по возможности установить посетителей и их опросить: видели ли они Антона, когда он пришел, когда ушел, как себя вел, с кем общался, и так далее.
– АнПална, а не впустую ли мы расходуем время, тратя его на дело, которого нет? Ведь убийцы нет! – от Ваниного недавнего покаянного настроения не осталось и следа. Он возмущался, и я понимала его гнев. Ведь у оперативников в производстве десятки реальных дел, на которые не хватает времени, а тут я, со своими непонятными и необоснованными подозрениями.
– Ванечка, Вы же не Пионер, не первый год работаете, и знаете, как много лишних движений предполагает наша работа. Но они лишние только на первый взгляд, потому что благодаря им мы ищем правильные пути расследования, проверяем версии. В конце концов, пытаемся обезопасить свои головы от меча проверяющих, которые у нас не редки, – я распалялась все сильнее, – Вы же сами это все прекрасно понимаете… Почему я должна напоминать Вам эти азбучные истины?
Ваня, хоть и кивал мне смиренно по мере того, как нарастал тон моей нотации, но внутренне, я это чувствовала, не был со мной согласен.
Витя, видимо, решил разрядить накалившуюся атмосферу и хоть как-то проявить свою солидарность с другом, поэтому спросил, когда я была уже почти у двери:
– АнПална, простите за дерзость, но вот Вы давеча про Вальеву говорили, что она, дескать, как и большинство женщин, замуж пошла по необходимости и критичности возраста. А… Вы как же? – Витин голос почти дрожал, но он все-таки задал этот вопрос. При этом Ваня сидел не шевелясь, глядя на друга хоть и с благодарностью, но одновременно и с ужасом, ожидая моего ответа.
– За дерзость не прощаю, – ответила я спокойно и высокомерно, – но на вопрос Ваш, Витя, отвечу. Я из категории не большинства, а меньшинства женщин, которых статус безмужней женщины не пугает, а… может даже и устраивает.
Решив к этому больше ничего не добавлять и понимая, что Витин вопрос вызван отнюдь не праздным любопытством, а продиктован более высоким чувством дружеского локтя, я все-таки хотела, как можно быстрее уйти и не продолжать этот, вдруг ставший ненужным, разговор.
Я уже было потянулась к ручке двери, как вдруг дверь распахнулась сама. Какое счастье, что она открывается не внутрь кабинета, а вовне, иначе я получила бы этой дверью по лбу!
На пороге стоял «замнач» и по хозяйски оглядывал присутствующих. Я отступила назад, предоставляя ему возможность войти, что он и сделал довольно быстро.
Я старалась не смотреть ему в глаза, помня о своей неудачной шутке по поводу его карьерного роста, но чувствовала на себе его колючий взгляд.
ebooksa