Здесь в папке полный текст этой вербальной ноты, в котором перечислены претензии моего Правительства, одной из которых являются множественные нарушения самолётами Люфтваффе воздушного пространства СССР в апреле-июне сего года. В Москве хотят знать причину такого поведения ваших лётчиков. Но есть и другие причины для нашей встречи. Сегодня я уполномочен не только вручить ВАМ ноту, но ещё и обсудить состояние отношений между нашими державами и выяснить претензии Германии к СССР, если такие имеются у Германского Правительства. Особо хочу уточнить, существуют ли моменты, вызывающие недовольство Германии, если да, то в чём они заключаются? Отдельно мне поручено выяснить, почему нет никакой реакции Германского МИДа на Заявление ТАСС от 14 июня 1941 года, Владимир Георгиевич перечисляет претензии, а Бережков быстро переводит слова фон Вайцзеккеру. Когда Деканозов закончил говорить, германский дипломат, верный себе, держит небольшую паузу, взятую им на обдумывание ответа, одновременно князь пододвигает ближе к себе папку, давая понять русским дипломатам, что ноту он примет и передаст её в руки Рейхсминистра максимально быстро. Лёгкое дрожание рук, видимое Бережковым, когда фон Вайцзеккер держал папку, невольно выдало, что старый дипломат немного нервничает. После молчаливой паузы из уст графа звучат слова:
Господин посол, я готов принять у ВАС эту ноту, но обсуждать что-либо не буду. В дипломатии Рейха моя персона уже давно на вторых ролях и ничего не решает. Я даже совершенно не в курсе всех этих вопросов, которые ВЫ мне озвучили... Но, господин посол, будьте уверены, что я всё передам господину фон Риббентропу, как только мой секретарь его разыщет. А теперь, господа, прошу меня извинить, у меня на сегодня запланировано ещё очень много дел, он закончил говорить, давая ночным гостям понять, что аудиенция закончена. Декановов и Бережков встали со своих мест из-за стола и в сопровождении барона направились к выходу, уже на пороге дома дипломаты остановились и на прощание пожали друг другу руки.
A-de! (Прощайте!) Schones woche nende! (Хороших выходных!), Бережков прощается с фон Вайцзеккером и уходит за послом к машине.
Дипломаты, задержавшись на несколько минут возле лимузина, решили немного постоять на улице и перекурить это дело. Владимир Георгиевич, затягиваясь "Казбеком" и пуская в небо папиросный дым, без особой радости в голосе произнёс:
Пол дэла мы конэшно сделали. Но всё равно, всё не так хорошо как надо. Как красиво он нас послал, да! Этот Вайцзеккер раньше всегда был рад встретиться с лубым нашим сотрудником посольства. Ты же помнишь, Валентин, как он перед нами расшаркивался и всего неделю назад был сама лубезность, когда мы с ним встречались по текущим делам посольства и руки у него совсем не тряслись, дипломаты подошли к посольскому "ЗИСу" и увидели, что водитель безмятежно спит, откинувшись всем телом на спинку кресла.
Деканозов легонько постучал пальцами своей руки по ветровому стеклу дверки автомобиля, будя дремавшего водителя: Товарищ Бузин, нэ спать! Сейчас поедем назад в наше посольство! после этих слов посол открыл дверь в салон лимузина, легко помещая вовнутрь салона своё маленькое тело.
Бережков попал в салон, открыв дверь с другой стороны автомобиля. Назад к посольству ехали молча - каждый по отдельности вспоминал мельчайшие детали встречи.
Приехав в посольство, Владимир Георгиевич сел на стул в комнате секретариата, держа в руке, принесённый кем-то из помошников, стакан с крепким чаем, начинает говорить Бережкову о том, что надумал за время обратной поездки: Валентин Михайлович, я считаю, что свою работу мы выполнили не до конца. По своей сути это была дружеская беседа ни о чём! В Москве оба Наркома меня точно не поймут! Этот Вайцзеккер правильно сказал, что он не та фигура - это действительно так. Поэтому, ВАМ время от времени придётся звонить в их МИД, потому что нам обязательно сегодня необходимо разыскивать этого Риббентропа и встретиться с ним, Деканозов делает несколько глотков остывающего напитка и, видя некоторое недоумение на лице Бережкова, произносит: Да! Опять сидеть на телефоне и тупо вызывать Германское посольство. Я сейчас пойду к себе в кабинет и буду думать, что будем докладывать в Москву, потом свяжусь с Наркомом.
Около полуночи в приёмной секретариата посольства раздался настойчивый телефонный звонок. Звонил первый секретарь из Германского МИД, так же как и Валентин Бережков, исполняющий обязанности переводчика, который после обмена штатными любезностями сообщил, что им удалось разыскать господина Рейхсминистра.
Он так и сказал: Господин Рейхсминистр любезно согласился встретиться с послом СССР сегодня и отдал мне распоряжение согласовать время встречи. Хочу вам предложить назначить встречу на 04-00 утра по берлинскому времени. Я хочу подстраховаться и сделать в ваше посольство ещё один контрольный звонок. Прошу быть на рабочем месте, никуда не отлучаться от телефонного аппарата.
После этого разговора Валентин Бережков, можно сказать, вздохнул с явным облегчением - непонятная ситуация постепенно начала хоть немного проясняться. Владимир Деканозов высказал Бережкову своё мнение, здраво рассуждая, что сейчас немцы намеренно сами связались и вышли на диалог с представителем советского посольства. Посол поднялся к себе в кабинет, прошёл к рабочему столу, сел в кресло и стал размышлять, попутно рисуя острозаточенным карандашом различные фигурки на листе бумаги:
Что-то пошло не так... Раньше они себя так не вели, даже при разговорах по телефону. Любой служащий советского посольства знал как дважды два, что их германские коллеги, как правило, имеющие за плечами огромный опыт ведения переговоров, всегда любезны и рады общению с дипломатами державы, союзника Германии. А теперь их чиновники, даже небольшого ранга, не хотят отвечать на вопросы и чуть ли не открытым текстом посылают далеко и надолго. Может, они так специально тянут время...
Размышляя, он вспомнил, какими любезными и доброжелательными были германские дипломаты, когда более полугода назад он прибыл в Берлин в составе делегации, возглавляемой самим Наркомом Молотовым. В ходе встречи и переговоров с Гитлером Вячеслав Михайлович повёл себя достаточно жёстко, и Рейхсканцлер вынужден был оправдываться, словно нашкодивший школьник перед своим классным наставником, желая избежать наказания. Тогда Адольф Гитлер заверил одного из самых тяжеловесных политиков мира из Москвы, что его Германии, как свежий воздух для больных лёгких, нужен договор о дружбе и сотрудничестве и он готов соблюдать все договорённости, ранее подписанные в Москве.
Позднее, в еженедельном обзоре событий "Дойчевохеншау" информировало весь мир о том, что состоявшиеся переговоры в Берлине прошли в атмосфере взаимного доверия и обнаружили единое взаимопонимание сторон по всем вопросам, представляющим их общий интерес.
Тогда же, в ноябре 1940 года неожиданно для всех и в первую очередь для него самого, Молотов оставил его в Берлине, хотя на тот момент Владимир Деканозов занимал пост заместителя Наркома в другом Наркомате.
Что же могло случиться? Война? Неужели СССР стоит на пороге большой беды? посол "мучался" от неизвестности и пытался гнать прочь из головы такие мысли.
Тогда, что? Ха! Неужели Англия капитулировала? Не похоже! Совсем не похоже! Случись такое, немцы сами бы первыми озвучили послу СССР такое событие и, уж точно, сейчас на улицах Берлина во всю "ивановскую" гремели бы победные фанфары! размышлял Деканозов.
Невольно вспомнилось, что ещё в мае месяце, когда он был в Москве, его неожиданно пригласил на завтрак к себе на подмосковную дачу германский посол фон Шуленбург. Во время этого визита старик-посол вместе со своим заместителем под обильные закуски и тосты открыто намекали ему о дате, когда Германия нападёт на СССР! В тот день, сидя за столом, покрытым белоснежной скатертью с вином и изысканными явствами, Деканозов вспомнил дело генерала Пуркаева и решил, что это одна из провокаций, которые немецкий Абвер всегда мастерски обыгрывает. Будучи служащим, имеющим некоторое отношение к разведке, Деканозов побоялся верить в такую, ничем не прикрытую, откровенность немецких дипломатов и оставил их слова без ответа, а жаль - кажется теперь слова графа фон Шуленбурга, всегда открыто симпатизирующего СССР, становятся пророческими. Но если посмотреть с другой стороны, то в дипломатических кругах Берлина разговоры о предстоящей войне идут уже не первый день, но дать точный ответ о точной дате пока не представляется возможным. В Москве всегда желают знать, причём в мельчайших подробностях, о том, что происходит в высших политических и военных кругах Германии. На тот период в Берлине действовала резидентура советской военной разведки, возглавляемая военным атташе генерал-майором Василием Тупиковым, которая после нескольких чисток была малочисленна и фактически не дееспособна.
Не лучшим образом была и работа резидентуры, возглавляемая военным атташе по морским делам капитаном I-го ранга Михаилом Воронцовым.
Робкие надежды на полноценную работу подавала резидентура НКВД, во главе которой стоял советник посольства Амаяк Кобулов.
ebooksa