Глава 5. 22 июня 1941 года. Пограничная застава. Утро
Неожиданно со стороны северного окопа к нам прибывает пополнение - из комендатуры пробились двадцать пять человек бойцов, во главе с лейтенантом Фёдором Забожаевым. Машины пришлось замаскировать ветками и оставить в лесополосе.
Бойцы из группы Поволокина чуть было не открыли огонь, приняв прибывшее подкрепление за наступающих немецких автоматчиков. Радости наших бойцов не было предела. Капитан уходит по ходу сообщения в сторону окопа, где группой бойцов командует политрук Сороковин.
Товарищи командиры, разрешите обратиться? слышу громкий голос лейтенанта. По распоряжению капитана Трошина группа пограничников в составе двадцати пяти человек прибыла в ваше распоряжение. Старший группы лейтенант Забожаев.
Здравствуй лейтенант! Рад, что вы со своими бойцами, вовремя к нам прибыли. На войне солдаты лишними никогда не бывают! радуется Гринченко, потом распределяет пополнение. Вы, и отделение бойцов, займёте позиции в окопе напротив деревни. Группа в составе восьми человек пусть располагается в окопе левее - в том, который вплотную подходит к полю. Оставшиеся пограничники поступают в распоряжение старшего сержанта Максакова. Вопросы есть - вопросов нет! Командуйте лейтенант...
Фёдор, скажи, что с комендатурой? Связь с отрядом есть? политрук, морщась от раны в руке, хочет уточнить обстановку. Может ты слышал, когда армия подойдёт? Мы слышим, что бой идёт несколько правее от нас, в стороне от деревни, там, где позиции стрелкового батальона.
Комендатура разбита. Связи нет ни с Отрядом, ни с заставами. Есть убитые и раненые. Резервная застава и несколько групп сразу же были отправлены на усиление. Бойцы с резервной заставы отбыли на седьмую заставу в Непли, ещё одна группа, численностью двадцать человек с двумя ручными пулемётами, была отправлена на помощь шестой заставе. Нашей группе было приказано прибыть к вам. По радиосвязи был получен приказ отходить. Сам комендант участка вместе с оставшимися бойцами должен отступить в сторону Жабинки. Капитан Трошин устно просил передать начальнику заставы тоже отходить в сторону ж/д станции Лыщицы, рассказал командирам Забожаев. После доклада обстановки лейтенант устремил свой взгляд на горящие дома деревни, потом на то, что осталось от городка заставы, тяжело вздохнул и прежде, чем отправиться к своим людям, смог тихо произнести: Вижу, как они вокруг всё разбили. Думаю, что эта война затянется надолго.
Капитан Гринченко с минуту осмысливает сказанное Забожаевым, потом резко ему выговаривает:
Лейтенант, вы все там, на комендатуре, совсем охренели от страха? Видишь ли, по радио ими был получен приказ! А если это провокация? А если немцы передали этот приказ? Что скажешь? А, лейтенант!
Нет, не провокация и не немцы! Радиограмма была зашифрована и принята, как положено, с соблюдением всех условностей и секретности, отвечает покрасневший лейтенант.
Всё равно, без письменного приказа, за подписью Начальника отряда, отступить не сможем! Права такого не имею! жёстко произносит капитан, глядя лейтенанту прямо в глаза.
Товарищ капитан, предлагаю отправить посыльным, кого-нибудь из наших бойцов. Пусть доложит, что без письменного приказа мы с заставы никуда не уйдём! предлагает политрук Сороковин всё время присутствующий при разговоре Гринченко с лейтенантом. Капитан смотрит на политрука и принимает решение: Пока тихо, отправляйте посыльного!
Назначив посыльного и отдав ему распоряжение, политрук Сороковин проходит по окопу, лишний раз проверяя расположение бойцов в стрелковых ячейках, подбадривая словами, что теперь, когда к нам пришли на помощь бойцы из Мотыкал, мы долго сможем сдерживать врага и дождаться подхода основных частей.
Политрук занимает позицию рядом с пулемётным расчётом, а буквально через минуту по заставе опять заработала артиллерия. Снаряды, прилетающие из-за реки, попали в бывшее овощехранилище и наделали дымящихся воронок возле окопа и ямы с пулемётчиками.
Несколько снарядных залпов, разбивая и калеча осколками яблоневые деревья, перепахали землю в саду. Один снаряд попал в развалины конюшни, вместе с землёй подняв к небу брёвна и доски.
Взрывом снаряда был контужен и засыпан землёй старший политрук Гречихин, которого бойцы потом буквально отрыли из разбитой щели, привели в чувство и обмыли водой лицо. Очки-велосипеды пропагандиста были безнадёжно утеряны. Плоховидящий и полуоглохший Гречихин, прислонившись спиной к стенке окопа, сидит на пустом ящике из-под патронов. Он большими глотками жадно пьёт воду, держа возле рта фляжку, поданную ему кем-то из бойцов.
Утолив жажду, старший политрук хочет что-то сказать, но вместо слов слышны только какие-то отдельные звуки и окончания: Кк-ггг-ддеее... иийяяяя... ааа произносит, потерявший ориентировку во времени и пространстве, этот, по сути, сугубо гражданский человек в растрёпанной военной форме.
Замполитрука и комсорг заставы Поволокин получил ранение в плечо и в руку. После перевязки Моисей решил остаться в своём окопе.
Один из снарядов угодил в чердак, силой взрыва окончательно разбив крышу заставы, другой попал в класс, где лежали раненые пограничники. Возникший пожар завершил полное уничтожение бывшей усадьбы. Помочь нашим раненым мы не смогли...
Артиллерия долбила по нам не более пятнадцати минут, но дел их артиллеристы наделали достаточно. Наши раненые товарищи погибли и сгорели в огне. Ранен в руку политрук Сороковин.
ebooksa