В дополнение к этим сообщениям военные атташе в Бухаресте и в Софии сообщают, что в их резидентуры постоянно поступает информация о том, что из Германии на территорию Румынии и Болгарии по ночам спешно перебрасываются воинские эшелоны с людьми и техникой.
От военного атташе из Хельсинки пришло сообщение, что на финские аэродромы прибыли эскадрильи германских бомбардировщиков. От пилотов Люфтваффе ему стало известно, что война против СССР начнётся 22 июня 1941 года. Так же он сообщает, что финский Генеральный Штаб подал заявку на поставку в войска большой партии специальной зимней оружейной смазки, приводя свои аргументы, отвечает вождю Голиков.
Товарищ Голиков, рядом с вами на столе лежит с десяток донесений от резидента из Японии. В них этот ваш "Рамзай-Банзай", со ссылкой на германских военных атташе и посольских работников, с марта месяца как минымум пять раз сообщает о датах начала войны против СССР. А в последней радиограмме от первого июня он сообщает, что германское вторжение должно начаться через 14-ть дней! Т.е. 15 июня 1941 года! Через два дня! По-моему, это брэд и провокация самой чистой воды! холодно-ледяным голосом произносит Сталин, затем втягивает в себя табачный дым и, выпуская сквозь жёлтые прокуренные зубы сизое облако, продолжает говорить: И таких депеш у меня десятки! Нападут на СССР? Да! Не нападут? Ещё больше гарантируют, что нет! Или нападут толко после победы Гитлера над Британией! Сплошные противоречия! Генерал, ответьте, им можно вэрить?
Генерал-лейтенант Голиков ожидал такой вопрос от всесильного хозяина кабинета, хотя получая со всего мира сотни противоречивых, как только что подметил Хозяин, донесений, он и сам не раз задумывался над почти шекспировской дилеммой - нападёт Гитлер на СССР или не нападёт? Но в голове главного разведчика Красной Армии возникали и другие, похожие вопросы:
Если Гитлер решится воевать на два фронта и нападёт на СССР, то когда? Какими силами? Германия нападёт одна или совместно с другими странами? Какие сателлиты выступят на стороне Германии? Где будут направления главных ударов Вермахта, и какой из них будет приоритетным?
Филипп Иванович, назначенный менее года назад начальником 5-го управления РККА, недавно переименованного в Главное Разведывательное Управление, считался заместителем начальника Генерального штаба и обязан был ежедневно докладывать генералу-армии Жукову наиболее важные специальные сообщения, которые затрагивали интересы безопасности страны. Он не имел права, нарушая субординацию, докладывать через голову результаты разведки лично И. В. Сталину. Генерал отлично знал, что резидентуры только-только начали возрождаться после чисток. Недоученная молодёжь рвётся в бой, хотя многого не умеет, настоящих профессионалов почти не осталось, про аналитику вообще говорить не хотелось - по существу её просто не было. Германский "Абвер" по всей Европе работает идеально, и нет полной уверенности, что большинство из уцелевших агентов не раскрыты, перевербованы и работают под контролем. Но сегодня всё получилось совершенно по другому - вчера позвонил Поскрёбышев и сообщил, что его и Фитина завтра вызывает на ковёр сам Хозяин...
Глядя Сталину в глаза, генерал-лейтенант произносит:
Товарищ Сталин, Я не могу дать гарантию, что дата начала войны против СССР нами точно установлена! Но считаю важным сказать следующее - чтобы развеять все сомнения, надо напрямую, в лоб, задать вопрос высшему руководству Германии о сложившейся тревожной ситуации на наших западных границах!
Мы уже подумали над таким предложением - завтра, в газете "Правда" и других изданиях, будет опубликовано Заявление ТАСС, в котором мы заявим всему миру, что не хотим войны, а заодно вынудим гэрманцев подтвердить свои миролюбивые намерения, - отвечает Сталин. После этих слов он отходит от большого стола и, уже в который раз, начинает молча прохаживаться по ковровой дорожке вдоль закрытых светлыми портьерами окон. В руках Вождь держит свою скуренную трубку. Не дойдя несколько метров до посетителей, глядя серо-карими глазами на Голикова, Сталин произносит: Хорошо, товарищ Голиков. Можете пока сесть.
После того как генерал-лейтенант закончил говорить и занял место за столом для заседаний, Вождь устремляет свой цепкий взгляд на Павла Фитина, с минуту рассматривая главу внешней разведки, затем немного глуховатым голосом задаёт вопрос:
А что можете сказать ви, товарищ Фитин? Тоже будете настаивать, что Гитлер в ближайшее время нападёт на СССР?
Да, товарищ Сталин, буду! Вероятность нападения очень большая. Наши зарубежные резидентуры так же сообщают о переброске германских войск и техники в приграничные районы. Налицо и другие признаки приготовления германской армии к началу военных действий против нас, Фитин встаёт из-за стола и, буквально на одном дыхании, отвечает, затем прерывается, делает глубокий вдох и, глядя Вождю в глаза, продолжает докладывать. - Одно только то, что в германской армии запрещены все отпуска солдат и офицеров, говорит о многом. Из Франции сообщили, что в один из полков, отправляемый куда-то под Варшаву, всему личному составу выдали только что отпечатанные в берлинской типографии немецко-русские разговорники. Спрашивается, зачем они им нужны на территории бывшей Польши?...
Сталину импонировал этот светловолосый старший майор Государственной Безопасности, с типично русским лицом, с открытым взглядом и спортивной фигурой, который после окончания специальных курсов и прохождения краткосрочной стажировки по решению ЦК возглавил внешнюю разведку.
Между прочим, это был первый русский и самый молодой глава внешней разведки страны. За последние два года Павел Михайлович, как руководитель, добился очень многого, фактически возродив из пепла более сорока легальных резидентур по всему миру и ещё больше нелегальных. Бывший заместитель главного редактора всегда до последнего отстаивал свою точку зрения, предпочитая апеллировать только проверенными фактами, умел правильно и быстро решать возникающие вопросы и проблемы, неплохо ладил с людьми и был заслуженно уважаем...
Не будучи профессионалом, этот всегда спокойный и немногословный "парень", а Фитину тогда было всего 32 года, представил ему обобщённую записку, в которой указал точную дату нападения Германии на Польшу. А ещё ранее, в середине августа 1939 года Сталин поставил в неловкое положение прибывшую в Москву для переговоров англо-французскую делегацию, ставившую своей целью заключить договор с СССР о совместном противодействии германской агрессии. Буквально накануне встречи Фитин положил ему "на стол" папку с секретными материалами о ведении тайных переговоров о ненападении между Англией и Германией...
Это нам известно, произнёс Сталин, быстро мазнув взглядом стопку листов с донесениями, лежащую на зелёном сукне стола и, подбирая слова, продолжил: А вот ваш Нарком, ещё 25 мая, представил в ЦК докладную, из которой следует, что война между СССР и Германией маловероятна, а их вооружённые силы собраны на границе толко лишь в противовес частям РККА, размещённым на границе с Германией... Товарищ Берия просит меня немедленно отозвать из Берлина нашего чрезвычайного полномочного посла, который в последнее время буквално завалил два Наркомата своими паникерскими донесениями... и не только его одного. Товарищ Меркулов считает, что после бегства на Запад нескольких мерзавцев и последовавших из-за их предателства разгромов резидентур, за многих уцелевших нелегалов поручиться он не может. Как не может поручиться и за поставляемую ими информацию. Даже эта старая лиса Черчиль лично мне в своём послании сообщил, что в самое ближайшее время Гитлер нападёт не на его окутанный вэчными туманами остров, а на СССР. Разве мы можем верить коварным англосаксам? После загадочного перелёта Гесса в британских и североамериканских газетах давно пишут, что Германия вот-вот нападёт на нас. Что же, прикажете обращать серьёзное внимание на их болтовню? Это явная дезинформация! Так что ви, товарищ Фитин, меня пока тоже не убедили.
Павел Михайлович знал о записке своего непосредственного начальника, который попал в разведку, так же как и он, после назначения Наркомом НКВД талантливого организатора Лаврентия Берии, и считал эту записку во многом надуманной. Тем не менее, спорить с самим Сталиным он не рискнул и благоразумно промолчал, отлично понимая сомнения вождя. Он и сам пока не рискнул бы назвать точную дату германского вторжения. На стол Вождя ложились донесения как минимум от пяти разведывательных служб, и этих весьма противоречивых донесений было много! Фитин молча слушал слова Сталина и ждал, когда тот закончит говорить, чтобы рассказать вождю о некоторых своих размышлениях.
После слов, обращённых к Начальнику внешней разведки, Сталин хотел ещё о чём-то спросить Голикова, но, видимо, передумал, увидев, что Фитин что-то хочет сказать, сам обратился к нему: Товарищ Фитин, ви, что то хотите предложить?
Разрешите доложить, товарищ Сталин? спрашивая разрешение, произносит Фитин.
Докладывайте, разрешает хозяин кабинета, отставив к стене старинный стул, вплотную приставленный к столу для заседаний, садится на него и смотрит на лицо и глаза говорящего. Павел Фитин вытягивается по стойке смирно и твёрдым голосом начинает излагать свои мысли:
ebooksa