Торжествующий дух

1. О, свете Тихий…

О, Свете Тихий, Боже правый! Ты ниспосли Свои лучи, В покой таинственной оправы Алмазы сердца заточи… Измучен я немым страданьем, Не знаю — чем душа полна? Так пусть Тобой, Твоим сияньем Навек исполнится она. Во мне мерцает, догорая, Недостижимая мечта, — Возьми, возьми ее для рая, Где все покой и красота! И Ты, о, Пресвятая Дева! Склонись над жизнью молодой, И грусть чуть слышную напева Возьми незримою рукой! Храни ее! В ней все стремленья, Все думы светлыя мои, В ней дань земного умиленья, В ней всех источников струи! Храни ее над облаками, В немой лазурной вышине, И в час, когда беспечность с нами, Отдай ее Ты снова мне! И будет что-то неземное Звучать с тех пор в стихе моем, В нем все далекое, святое Сольется с жизненным огнем. В нем отзвук ангельской свирели Скользнет как чистая слеза. И буду знать я, что смотрели Мне в сердца глубь Твои глаза. Декабрь,1914

2. Настроение

Как на сердце вдруг стало тихо Среди наскучившего дня… Наверно, кто-то помолился Душою чистой за меня. Наверно, кто-то незнакомый, Далекий, старый и простой, Мой образ вспомнил промелькнувший Своею тихою мечтой. Январь, 1915

3. Сестры милосердия

Сестры милосердия, ангелы земные, Добрые и кроткие, грустные немного, Вы, бальзам пролившие на сердца больные, Вы, подруги светлые, данные от Бога. Вам — благословение, сестры душ усталых, Розаны расветшие там, на поле битвы, И в крестов сиянии ярко, ярко алых, Тихо принимавшие раненых молитвы. Крым. Июнь, 1915

4. Молитва

О, если я порой томим негодованьем И если я порой так желчно говорю, — Прости мне, Господи! Но скован я призваньем, И страстью искренней я к Родине горю. Я не могу глядеть спокойно, равнодушно, На то, как дерзостно злорадствуют враги — Меня терзает злость, мне тягостно, мне душно, И в эти мне часы, о Боже, помоги. Себе я не молю ни мира, ни блаженства — Что бедный мой удел пред честью всей страны! Я для нее хочу святого совершенства, Покоя светлого и мощной тишины. Мне не нужны теперь ни счастье,  ни отрада… Пусть будет лишь у нас, Всевидящий Творец, И пастырь ввек един, и ввек едино стадо — По слову Твоему да станет наконец! Крым. Июль, 1915

5. Блаженны плачущие

(Лунная ночь в Крыму)

Ночь воистину эта — библейская ночь. Не Енгедские ль дремлют здесь лозы? Распростерлась вдали не Сиона ли дочь? Кто принес мне Саронские розы? Да! Воскресло былое воистину вновь, В полумгле голубого тумана, В моем сердце не та, не простая любовь, Различаю хребты я Ливана… Наконец из житейских я вырвался уз И я знаю: сейчас предо мною Средь немых кипарисов пройдет Иисус, Окруженный несметной толпою. И навек прекратятся страданья мои, Возвратится души упованье — Да польются небесные речи Твои, Мой Учитель. Я весь — ожиданье. И рыдать и томиться мне доле невмочь, Преклонил я колени в молитве — Если ночь эта вправду — библейская ночь, Раввуни! приготовь меня к битве! Крым. Август, 1915

(Князь Владимир Палей в сентябре 1915 года отправился на фронт, где храбро воевал.)

6. Молитва воина

Огради меня, Боже, от вражеской пули И дай мне быть сильным душой… В моем сердце порывы добра не заснули, Я так молод еще, что хочу, не хочу ли — Но всюду, во всем я с Тобой… И спаси меня, Боже, от раны смертельной, Как спас от житейского зла, Чтобы шел я дорогой смиренной и дельной, Чтоб пленялась душа красотой беспредельной И творческой силой жила. Но, коль Родины верным и преданным сыном Паду я в жестоком бою — Дай рабу Твоему умереть христианином, И пускай, уже чуждый страстям и кручинам, Прославит он волю Твою… Действующая армия, cентябрь, 1915

7. У солдатского кладбища

Мягко разостланы дёрна квадратики Набожной чьей-то рукой… Спите, соколики, спите, солдатики, Вам здесь простор и покой. Небо над вами сияет безбрежностью, Тихо мечтают поля, Приняла вас с материнскою нежностью Эта сырая земля. Русь защищая, ребята бывалые, Долго дрались вы с врагом… Спите, родимые, спите, усталые, Под деревянным крестом. Жертвы борьбы с лицемерной державою Вы — не покинутый прах! Вечною памятью, вечною славою В русских вы живы сердцах! Действующая армия, деревня Речки, сентябрь, 1915

Часть третья

Житие Царевича-мученика Алексея Николаевича в документах

Составители: монах Лазарь (Афанасьев) и Сергей Лизунов

Глава 1

О рождении наследника и о первых годах его жизни

Пасхальные торжества 1903 года в Москве надолго остались в памяти жителей города. В этом году вторую столицу, которая по праву могла называться первой в числе святынь Русской Земли, посетил с паломничеством ее Державный Хозяин — Государь Император Николай Александрович вместе со своей супругой, Императрицей Александрой Феодоровной, детьми — Великими Княжнами Ольгой Николаевной, Татьяной Николаевной, Марией Николаевной и Анастасией Николаевной. С умилением молилась Царская Семья в кремлевских соборах, перед мощами святых угодников Божиих, — московских первосвятителей и благоверных князей, своих предков, испрашивая благословение на труды во благо России. Оторвавшись от забот петербургской жизни, Государь и Государыня приехали в Москву, чтобы спокойно поговеть, приготовиться к Светлому Празднику. Они привезли своих детей, желая напитать их души благочестием, познакомить с русской древностью, которую сами так любили. Москвичи устроили Их Величествам восторженную встречу. В те времена среди простого народа держалось почитание Помазанника Божия, и вот, когда Он пожаловал в столицу, толпы людей с радостью вышли встречать Его. Шел последний год перед японской войной, спокойствие страны еще не было поколеблено революциями и Государственной Думой, и царская власть крепко стояла на ногах. Россия уже девять лет ждала Наследника Престола, но у Царственной четы рождались только девочки, и титул Наследника Цесаревича по-прежнему сохранялся за братом Императора, Великим Князем Михаилом Александровичем. Отличавшийся простотой и детской верой Государь не хотел, чтобы рождение Его сына произошло без молитвенных трудов и особого благословения Божия. Давно уже Царская Семья просила об этом Бога — и вот теперь Император приехал в Москву поклониться вместе со своим народом мощам святителя Алексия, митрополита Московского, почивающим в кремлевском Чудовом монастыре, попросить у печальника за Русь, каким, как и его современник, преподобный Сергий Радонежский, был митрополит Алексий, помолиться перед престолом Божиим о даровании своей Родине и Церкви Христовой будущего заступника и покровителя. По-монашески смирялась Государыня, несла послушание в Вознесенском монастыре, — на кладбище этой обители погребали в старину Великих Княгинь. Жизнь Императорской Семьи в Кремле на Страстной седмице напоминала говение русских Царей XVII века, Михаила Феодоровича и Алексея Михайловича, — то же ежедневное хождение к вечерне и утрене с литургией, с обязательной исповедью у духовника и причащением в Великий четверг, скромные трапезы, в промежутках между службами поездки по храмам и монастырям. Словно в воздухе разлито было в эти дни единство Царя со своим народом, то, которое позже, в Сарове, на прославлении преподобного Серафима потрясет Его, и Он напишет об этом в своем дневнике. Сокровенные желания своего Государя услышал народ, народ воистину Божий, ибо он тогда тоже молился о рождении Наследника. В книге А. Ильменского «Его Императорское Высочество Наследник Цесаревич Алексей Николаевич» приведено множество примеров благого рвения русских людей, вымоливших России Цесаревича. С особенной силой эта ревность о благе своего Монарха показала себя в первопрестольной столице на Страстной и на Светлой седмице 1903 года. В дневнике за 1902–1903 годы Государь так рассказывает о пребывании в Москве:

28-го Марта. Пятница. […] В 7 час. сели в поезд и отправились через Питер на Николаевскую линию. […]

29-го Марта. Суббота. Встали рано. В 10.20 приехали в Москву. Дядя Сергей[11] и Элла[12] с высшим начальством встретили на станции. Москва приветствовала нас тепло и таковою же погодою. Примерно стоял народ на улицах. На внутреннем дворе Большого дворца стоял почетный караул 12-го грен[адерского] Астраханского полка. Расположились в комнатах Папá и Мамá — все так напоминает пребывание в 1900 г. Завтракали восьмером, Мария Павловна и Дмитрий[13]. Поехали в Александрию, где долго гуляли. Погода была дивная, 13° в тени. Находили голубые цветы. Москва-река прошла, и весь снег стаял. Пили чай дома. В 7 час. поехали к д. Сергею, были в их церкви у всенощной, обедали и провели вечер с ними и Эллой. Ночь стояла тоже чудная и лунная.

30-го Марта. Воскресение. Проснулись в 8 ½ дивным теплым утром; просто удивительная погода для конца марта! Съезд к выходу начался очень рано. В 10.40 тронулись через залы — взяли Ольгу[14] с собою.

Выход на Красное Крыльцо произвел, как всегда, на меня потрясающее впечатление. Теплота была летняя. Митрополит служил обедню в Успенском соборе. Поклонившись мощам, пошли в Чудов монастырь, откуда вернулись в коляске к себе к часу. Завтракали восьмером. Принял Плеве, и в 3 часа отправились в Александрию. Погуляли на славу и даже тешились игрою в мячи с детьми д. Павла. Чай пили и обедали дома. Вечером погуляли на террасе, наслаждаясь воздухом и лунным освещением.

31-го Марта. Понедельник. Такой же чудный день, но с теплым ветром. Утром читал бумаги. Погулял на террасе. В 11 ½ пошли с детьми к преждеосвященной обедне в церковь Рождества Богородицы. Завтракали одни. Смотрели вещи из Строгановского училища, сделанные учениками. Затем отправились пешком в Архангельский собор, который подробно осмотрели, обойдя все гробницы Великих Князей. Вернулись обратно чрез Благовещенский собор, заходили в его ризницу, кот. осматривали еще три года назад, и поднялись на террасу. Погуляв там немного, спустились к себе. В 7 час. пошли к вечерне в маленькую церковь Воздвижения Креста. Обедали и провели вечер вчетвером.