Чертов нахал,

– Хорошее имя, кстати. Мне нравится, – бросила она, отъезжая.

Прошло почти два дня с тех пор, как я говорил с Обри на лужайке перед домом, а она все еще не давала знать о своем решении. Одиннадцать дней. Время отсчитывало часы и дни, и я был бессилен остановить его бег.

Оставалось только надраться до чертиков.

Что я и сделал, сидя все в том же баре через дорогу от мотеля. Подозреваю, что в тот вечер я выпил больше, чем за все последние пять лет своей жизни.

– Карла, дорогуша, налей, еще.

– А не хватит ли тебе, горячий парень?

Мои мозги, к сожалению, еще не отключились.

– Как бы не так. – Я поднял бокал и потряс его, заставив звенеть кусочки льда.

Она взяла бокал и наполнила его жидкостью, по цвету подозрительно напоминающей простую газировку, затем обошла стойку с другой стороны и присела рядом со мной. Приближалось время закрытия, и я сидел на этом стуле уже около шести часов. Кроме нас двоих, в баре никого не осталось.

Карла подождала, пока я подниму на нее взгляд, и только тогда сказала:

– Она – идиотка. Ты – классный парень. Мне даже не надо знать Дика, чтобы понять, что она делает большую ошибку. И это не только потому, что ты горяч в постели и что твое тело так же совершенно, как и твое лицо. Все дело в том, что вы обречены быть парой.

Я издевательски фыркнул.

– Я-то уж точно обречен.

– Я серьезно, Чэнс. Если бы какой-нибудь парень предпринял хотя бы половину твоих усилий, пытаясь меня впечатлить, уж я бы это оценила. Ты не отступаешь и выкладываешься перед ней день ото дня, хотя знаешь, что она вполне способна отбить чечетку на твоем сердце.

– Спасибо тебе, Карла.

– Всегда пожалуйста. Но это правда. А еще… я сама видела, как многие женщины пытались подцепить тебя здесь, а ты даже не взглянул ни на одну из них. Если подумать, что ты ни разу ни с кем не перепихнулся за эти два года, то это сам по себе подвиг.

– Осталось одиннадцать дней. Полагаю, мне следует подумать, как, в конце концов, удержаться в седле, если события сложатся не в мою пользу.

– Вот что я тебе скажу. Через одиннадцать дней все прояснится. Допустим, у тебя ничего не получится, и ты потерпишь поражение. Ты встретишься здесь со мной. Я почту за честь помочь тебе пережить это. Никаких разговоров. Никаких удавок. Мы просто пройдем в твой номер на той стороне улицы, и я позволю тебе, ковбой, оседлать себя и в этой скачке выплеснуть все твое отчаяние.

– Ты бы действительно это сделала?

– Для тебя? Я мечтала сделать это с тобой с тех пор, как однажды ты вошел в эти двери. – Она быстро поцеловала меня в губы и выпроводила из бара.