Пацан, на котором прыгала Лилит, охреневши замер — происходящее на другом конце кровати было даже круче, чем на его члене.
— Тоже так хочешь? — засмеялась она. — Иди сюда…
Он потянулся к ее губам — послушно и зачарованно. Упав обнаженной грудью на его грудь, Лилит коснулась его губ своими — и на пару секунд его просто выключило из реальности, чтобы включить потом с утроенной мощностью. Жалобно всхлипнувшая кровать, казалось, не выдержит такого напора — теперь уже оба героя-любовника долбились так неистово, будто это был последний секс в их жизни или они сексом спасали весь мир. Надеюсь, оба эти придурка потеряли мозги, хотя, судя по ним, их и не было.
Тишина уже казалась несуществующим мифом. Скрипы кровати и жаркие стоны сливались в один нескончаемый крик, который я не хотел слышать. Хотел вырубить у себя способность слушать. Я ведь на самом деле не здесь! Не в этой гребаной комнате! Это же всего лишь долбаная иллюзия!..
Внезапно стоны стали чуть тише, словно дрогнули и пошли с помехами, поскрипывая, как плохая запись. Между ними я вдруг отчетливо различил еле слышные вопли, идущие привычным фоном — Ася все еще смотрела ужастик за стеной. Каналы будто смешались, подпортив шоу, устроенное Лилит — а значит, я
Все это — скрип кровати, шлепки, стоны — было только в моей голове. Не факт, что это вообще происходило хоть когда-то. Мое «потерянное» тело до сих пор находилось в моей комнате — и на самом деле потерянным был мой разум, застрявший в бездушном номере отеля. Чтобы выбраться отсюда, надо было срочно соединить мозги обратно с телом. Вернуть их туда единственным доступным мне способом — тем, о котором говорила Би.
Я уверен, уверен, уверен, что я в своей комнате!
Реальный мир выступал фрагментами, прорывая слой иллюзий. Асин ужастик звучал все громче, а стоны рядом со мной — все тише. Я напрягся, вспоминая свою комнату, каждую деталь, каждый незначительный элемент, казавшийся сейчас безумно важным. Все еще вынужденный смотреть на две пары тел, я пытался мозгами видеть не их, а свой шкаф, свой стол, свое окно. Пытался подменить одни мысли другими. Как по волшебству, шкаф за отельной кроватью стал моим шкафом из моей комнаты. Еще немного — и я смогу вернуться, и это закончится!
В этот миг Майя, выгибавшаяся под парнем на кровати, широко распахнула глаза и повернула голову ко мне, словно зная, что я тут, словно видя меня — ловя, приковывая мой взгляд. С ее губ сорвался стон, от которого меня пробила невольная дрожь. В нем было что-то паранормальное, даже колдовское — живой человек попросту не способен на такие нотки: одновременно страстные и отчаянные, испуганные и вожделеющие. Я не мог понять, что происходит: то ли ее просто насилуют, то ли она отдается без остатка. Еще мучительнее чем прежде мне хотелось схватить ее и вытянуть отсюда следом за собой. Но это прошлое — от него не спасти. Да и она не выглядела так, будто ее в этот момент нужно спасать. А вот мне самому спасаться было надо.
Нет, я уверен! Я в своей комнате!.. Однако больше ни стены, ни мебель не приобретали знакомые черты. Я в своей чертовой комнате!.. Стоны нагло врывались в голову, гуляя по ней как сквозняк из распахнутого настежь окна. Чем больше я их слышал, чем упорнее старался не думать о них, тем дальше был от выхода. Я в своей, своей, своей — мать твою! — комнате!.. Но воссоздать свою комнату я уже не мог: ни обои, ни шторы, ни другие детали, отчетливо яркие еще пару секунд назад. Лилит словно глушила эти воспоминания своими иллюзиями, как глушат тихие звуки более громкими. Последними исчезли крики из Асиного ужастика, оборвав хрупкую связь моего разума с телом.
Я уже не мог подняться.
Мог только упасть.
Неожиданно в памяти расцвело другое воспоминание, куда я вполне мог провалиться — о месте, ни одну деталь которого нельзя заглушить. Потому что там абсолютно ничего нет. Только пустота, кромешная тьма, бесконечная бездна — ловушка, в которую меня совсем недавно затолкал Сэл. Но кто бы мог подумать, что одна ловушка может стать выходом из другой.
Я изо всех сил постарался представить глухую всеобъемлющую темноту. Я был
Теперь — совсем один — я будто плавал в черной невесомости, безграничном непроглядном космосе без единой звезды. Даже Лилит не могла меня здесь достать. Оказавшись здесь, я даже сам не знал, смогу ли отсюда выбраться. Я уже не был в сознании, которое заняла она, а словно нырнул в подсознание и еще в парочку слоев под него.
Не видя ничего, кроме мрака, я вытянул руку — к счастью, у меня еще была рука. Моя полупрозрачная ладонь сжала единственное, что было еще прозрачнее, чем я — воздух. Единственное, что здесь можно было найти. Стискивая пальцы, я отчаянно пытался представить, что воздух, такой пустой и невесомый, на самом деле осязаемый, тяжелый и холодный — как металлическая ручка в ящике моего стола. В этой тьме я не мог ни видеть, ни слышать — лишь ощущать. Наконец чувствуя, как холодная сталь коснулась кожи, я
Но я был уверен —
Яркая вспышка разорвала черноту, как огни фейерверков рвут ночное небо. Меня стремительно разогнало и рвануло к ней, куда-то вверх. Перед глазами все яростно качнулось и поплыло — и я ухватился за первую же поверхность, чтобы не упасть. Когда темнота окончательно рассеялась, одна моя рука цеплялась за край моего стола, а другая — все еще крепко сжимала медальон.
— Ну надо же, — усмехнулась Лилит рядом со мной, — тебя как будто Сэл учил…