В аду любят погорячее

22
18
20
22
24
26
28
30

— Мы с ней не поладим.

— Отлично же поладили, — успокаивающе произнес я и погладил ее по плечу.

Выпустив подушку, Майя медленно повернулась ко мне.

— А это нормально то, что она сделала?.. — ее глаза впились в мои, словно ища в них ответ. — По-твоему, это нормально? Так вообще можно делать?

— Допустимо, — отозвался я, — мне это даже нравится.

Ее пальцы рассеянно схватились за запястье, где она днями носила браслет со змейкой — однако сейчас там было пусто.

— Я могу казаться одной, — после паузы тихо заговорила Майя, — но у меня тоже могут быть странные желания… Конечно, не такие, как у нее, — торопливо добавила она. — Но ты же не решишь, что я какая-то неправильная или грязная, ты же не разочаруешься?..

Она затаила дыхание, беспокойно растирая кожу на запястье.

— Нет, — улыбнулся я, — даже буду рад, если со мной откроешь что-то новое.

— Тогда, — она запустила пальчики под шорты своей пижамы, — не осуждай…

Несколько секунд я завороженно следил, как ткань опускалась вниз по бедрам, открывая доступ туда, где я давно не был. Я потянулся к ее губам, чтобы подбодрить. Однако, подарив мне всего один очень быстрый поцелуй, больше похожий на укус, Майя надавила на мою грудь и весьма твердо уложила меня на кровать. Не давая мне ничего сделать, она сама стащила с моих бедер полотенце, а затем резко стянула с себя майку, полностью обнажаясь, и залезла на меня сверху — ровно в той же позе, что и Саша до этого. Только с одним отличием: презик нам не понадобился.

Ощущения были такие, будто с члена стянули кожу — настолько все обострилось. За один вечер это уже был пятый секс, но, с учетом того, что девушки активно менялись, энергии у меня оказалось более, чем достаточно. К тому же сам я практически ничего не делал — только наслаждался и обалдевал. Майю как подменили: поднимаясь и опускаясь, она скакала на мне так безудержно, словно я надел на нее медальон, будящий животные инстинкты. Воздух, казалось, рвался на части от смачных шлепков, с которыми ее бедра насаживались на меня, от ее прерывистых сладких стонов.

Где-то за толщей всех этих звуков скрипнула дверь, и, явно привлеченная шумом, в комнату зашла Саша в пижаме и с полотенцем в руке. Ее взгляд замер на кровати, и она остановилась у порога, не спеша уходить. Майя, как в полутрансе, повернула голову и, увидев ее, отвернулась обратно, а затем начала двигаться еще энергичнее, будто показывая не только мне, но и ей, как горячо умеет трахаться. Мои девчонки сегодня словно устроили соревнование, кто меня лучше ублажит. Что тут сказать… Да просто охренительно!

С каждым толчком Майя прыгала на мне все неистовее и стонала все слаще. Пару раз я инстинктивно пытался ее обнять, прижать к груди — однако она молниеносно шлепала меня по рукам и с силой стискивала их на своих бедрах, без слов показывая, что сейчас трахал не я, а меня. Я даже не подозревал, что она может быть такой властной и жесткой. Мой член словно был у нее в плену и с каждой секунд готов был сдаться. В другом конце комнаты, не вмешиваясь и не отвлекая, Саша прислонилась к стене и с любопытством наблюдала. Острые ноготки царапнули меня по груди, будто требуя не переключать внимания. Чувствуя, что уже не в силах сдерживаться, я зажмурился, отдавая остатки того, что этим вечером мог отдать. В это мгновение, стиснув меня внутри, Майя застонала еще громче и начала кончать — то ли от своих движений, то ли от моего кайфа, то ли от того, что Саша смотрела.

Еще некоторое время кровь звонко клокотала в ушах, делая реальность вокруг слегка нереальной. Глубоко дыша, заметно подрагивая, Майя сидела сверху, опираясь ладонями на мою грудь. Немного придя в себя, она приподняла бедра, и член выскользнул наружу, покинув теплый влажный плен. Белые капли, вытекая из нее, густо застучали по мне.

— Вы что… без резинки? — Саша изумленно вскинула брови.

— Самое приятное в сексе, — довольно отозвалась Майя, прижимая своей мокрой киской мой не менее мокрый член, — это когда тебя наполняют. Если трахаться только в резинке, никогда этого не поймешь…

Будто демонстративно она задвигала бедрами, растирая все, что из нее вытекало, по моему паху.