Волынский присвистнул.
— Тише ты!.. — сердито одернул Есенов.
— Василий этого ожидал, — сказал Митько.
— Мало ли чего ожидал! — Волынский с досадой хлопнул ладонью по колену. — Валентина Дмитриевна, извините… Можно мне пересесть на ваше место? (Валентина сидела между ним и Есеновым и мешала темпераментному Волынскому; они поменялись местами). Я пойду к полковнику. Только закончится эта петрушка, — Волынский показал на собравшихся, — и сейчас же пойду! Ты пойдешь со мной, Есенов?
— Порох!
Валентина теперь краем уха прислушивалась к их разговору — они поминали полковника и Пахомова…
— Ты тоже пойдешь с нами, — Волынский резко повернулся яйцом к Митько.
— Конечно, пойду, — Митько коротко вздохнул.
— Идти пока не надо, — вмешался Есенов. — Полковник согласился отсрочить подачу рапорта.
— Ай да Пахомов! — обрадовался Волынский. — Это реальный шанс — отложить до выполнения задания. А там… победителей не судят!
— Такие, как полковник, судят и победителей… — хмуро возразил Есенов. — Извините, Валентина Дмитриевна, совсем вас забыли.
— Что-то случилось? — спросила Валентина.
— Да… С нашим товарищем.
Валентина увидела, что лица у всех троих сразу же замкнулись. Она не стала расспрашивать.
Пахомов застучал карандашом по графину.
— Волынский, прошу тишины, — строго предупредил он.
— А я как раз сейчас молчу, — совсем по-студенчески, обиженно отозвался Волынский. Пахомов не ответил.
— Разрешите начать, товарищ полковник? — спросил он Искакова.
— Начинайте.
Пахомов («а он не седой», — удивилась Валентина) стал докладывать о вчерашних происшествиях.