Обстановка в комнате стала разряжаться. Бандиты ощупали себя: руки у обоих поранены, но пальцы шевелятся, и кровь течет не сильно.
– Я вас слегка поучил, сермяги уральские, но жалеючи. На чемодан мой позарились? Эй, прусскоподданный! Вылазь и вставай рядом с ними. Будете передо мной сейчас все трое ответ держать.
Тот, что постарше, сплюнул на пол и ответил с угрозой:
– Нас там на улице еще семь человек ждет. До станции тебе не дойти.
– Да ты что? Семь? Отчего не семнадцать? За барана меня держишь?
Два бандита и трактирщик встали перед Азвестопуло в линию. Хозяин виновато пробубнил:
– Прощенья просим, за другого приняли.
– Сейчас разберемся, за кого вы меня приняли. Я Серега Сапер. Слыхали?
Все трое отрицательно помотали головами.
– Никто? Эх, докатился… Тьфу! Несите водки, есть к вам разговор.
Через пять минут они уже сидели и распивали штоф смирновской. Дядя, который назвался Парамоном, ловко перевязал и себя, и молодого сообщника разорванными на полосы салфетками. Раны у обоих оказались касательными.
– Хорошо стреляешь…
– А ты хорошо бинтуешь!
Бандит ответил, что служил в жандармском дивизионе помощником фельдшера. Злость его после водки пошла на убыль, или он счел за лучшее спрятать ее до времени. Разговор быстро перешел в деловое русло.
Азвестопуло вел себя как опытный фартовый. Жаргон, повадка хищника, ненапускная уверенность сильного человека… Шайтанцы держались настороже, но потихоньку оттаивали. Наконец гость заговорил о золоте:
– Где его лучше купить? У вас можно?
– Мы тут измельчали, – признался Парамон. – Добыча падает. Где были тонкие торфы[73], все уже выскоблили. Остались увалы по двадцать саженей! Пока до рыжья докопаешься, сдохнешь от натуги. Тебе надо в другие места податься.
– В какие именно? В Березовский завод?
– Там без тебя уже все налажено, туда не суйся.
– Это почему же? – обиделся грек.