— А ты со Славой работаешь?
— Да.
— Короче, о нашей встрече — никому! Понял?
— Ясно.
— Ну, бывай.
После чего полковник решительно поднялся и быстро вышел из кафе. Гришка так и остался сидеть за столом. Он смотрел в спину уходящему человеку и чувствовал в душе ужасную опустошенность. Ему еще не верилось, что это конец его злоключений.
Минут через пять за его столик сел Тарасов.
— Ну все, порядок, сейчас освободим тебя от аппаратуры, и можешь катить домой. Завтра позвонишь в половине первого. Я скажу тебе, что делать.
— А что, разве это еще не все? — невольно вырвалось у Гришки.
— Все, все, — успокоил его Олег Андреевич. — Только перед тем, как тебе исчезнуть из Москвы, нужно кое-какие дела уладить. Документы и все прочее.
Что это за «все прочее», Гришка уточнять не стал. С него вполне хватило и того, что сказал капитан.
В машине, стоявшей неподалеку от входа в кафе, спецы сняли с него микровидеокамеру и забрали диктофон.
— Все тютелька в тютельку, — радостно сообщил молодой рыжеволосый парень капитану. — Лучше, чем на «Мосфильме»!
— Ты понял про завтра? — напомнил ему на всякий случай Тарасов.
Гришка кивнул головой и поспешил оказаться на свежем воздухе.
Один.
Машина с федералами уехала, а Парфен еще минут пять стоял и смотрел ей вслед. Затем оглянулся вокруг, словно еще не веря, что он отныне принадлежит сам себе и больше никому. Никто не позвонит и не скажет: «Волдырь! Через полчаса там-то и там-то, ствол наготове!»
На глаза ему попалась уличная дворняжка, суетливо озиравшаяся по сторонам. Бедняга поджала хвост и, на секунду остановившись, засеменила дальше.
Не спеша Парфен шел по улице. Вечер уже переходил в ночь, но на улице еще было много людей. Машины тревожными гудками предупреждали неосторожных пешеходов.
Гришка пытался вспомнить, когда он вот так вот просто шел по улице. Получалось, что очень давно. Он поймал себя на мысли, что давно не видел город таким красивым.