Казаки-разбойники

Она почувствовала, как Никита приподнялся на локте, обернулась, чтобы видеть его лицо.

– Что?

– И первое расследование маг подбросил нам практически сразу после того, как тебе исполнилось девятнадцать. Я недавно выяснил, что раз в девятнадцать лет лунный цикл полностью повторяется. И в две тысячи первом, и в две тысячи двадцатом на твой день рождения случалось полнолуние.

– И что это значит? – все еще не понимала Яна.

– Думаю, это что-то значит для демона. Ведь наверняка убийца так или иначе общался с большим количеством народа, возможно, были среди этих людей и беременные женщины. Но выбор пал на тебя, потому что твоей матери было девятнадцать. Это знаковое число для демона. А значит, ты права, демон связан не только с Никой и магом, но и с убийцей. Это все – нити одного клубка. Выходит, маг знал, что часть моего дара получила ты. И за год до твоего девятнадцатилетия провел ритуал на могиле маленькой Лилии. Он готовился заранее. Потому что знал, что ты уже рядом.

Яна откинулась на подушку, устало прикрыла глаза. Сказывалась почти бессонная ночь, переживания, ей предшествовавшие. Голова отказывалась думать.

– Знаешь, на мосту маг произнес странную фразу. Он сказал: «Из тебя получилась хорошая главная героиня». Что-то в этом роде. Как думаешь, что это значит?

– Мы скоро это выясним, – пообещал Никита. – После того, что он сделал, мы найдем его, даже если для этого придется перевернуть мир вверх тормашками.

Глава 13

Петр Михайлович Воронов приехал домой в тот момент, когда жена и дочь уже проснулись и пили чай, уткнувшись каждая в свой телефон. На самом деле заезжать домой времени у него особо и не было, но ему жизненно необходимо было принять душ и сменить одежду на сухую. Дождь давно прекратился, но одежда никак не желала высыхать. А еще сегодня у него с женой была годовщина совместной жизни, и Воронов считал необходимым поздравить вторую половину с этим знаменательным событием. Он служил следователем уже почти тридцать лет и за это время давно научился отделять работу от семьи. Да, ночка выдалась отвратительной, но у него и раньше гибли коллеги и сотрудники, Воронов умел не приносить горе в семью. Незачем родным об этом знать.

Он ввалился в прихожую с букетом потрепанных роз в руках, ничего более приличного в круглосуточном магазинчике на автобусной остановке просто не было. Скинул обувь, прошел на кухню, оставляя за собой следы от влажных носков: умудрился вступить в реку по самые щиколотки. Вероника подняла голову и, увидев мужа в таком виде, тут же вскочила из-за стола. Оторвалась от телефона и Настя.

– Пап, ты выглядишь так, будто из ада сбежал, – заметила дочь.

Воронов ничего не ответил, поцеловал в щеку жену, вручил ей цветы.

– Тебе нужна чашка горячего чая, ты же весь мокрый! – всплеснула руками Вероника, разглядев его лучше. – Не хватало только заболеть.

– Июль на дворе, – напомнил Воронов, хотя, справедливости ради, в горле уже першило. Горло всегда было его слабым местом, особенно если долго ходить в мокрой обуви. В детстве он не вылезал из ангин, да и во взрослом возрасте таблетки от боли в горле всегда лежали у него в кармане. Со временем туда добавились еще пилюли от давления, конечно, но это уже возрастные изменения.

– Летом самые коварные болезни, – непреклонно ответила Вероника. – Иди в душ, я пока сделаю тебе чай с лимоном. И никаких возражений не хочу слушать.

Спорить с Вероникой всегда было гиблым делом, да Воронову сейчас и не хотелось. Горячий душ не только согрел его, но и немного притупил усталость. Все-таки как себя ни обманывай, а гибель коллег сильно выбивает его из колеи. Особенно когда гибнет кто-то из тех, кто не должен был. Это опера рискуют жизнью, следователи тоже, но судмедэксперт не должен погибать на работе! Особенно если это молодая женщина, у которой вся жизнь впереди.

Завернувшись в теплый банный халат, будто за окном стоял промозглый ноябрь, а не самый жаркий месяц в году, Воронов вернулся на кухню, с неудовольствием отмечая, что Вероника включила новости на маленьком телевизоре, стоящем на холодильнике. Он терпеть не мог смотреть новости по утрам, от них вечно портилось настроение, но жена не начинала день, не узнав о совершенно бесполезных для нее событиях. Насте, очевидно, это тоже не слишком нравилось, но она молчала, не считая себя вправе устанавливать порядки в чужом доме.

Воронов сел за стол, придвинул к себе большую чашку с ароматным чаем, вдохнул горячий пар. Легкие мгновенно расправились, дышать стало легче.

– Мы сегодня в ресторан идем? – спросил он, не надеясь на отрицательный ответ, но безумно его желая. Все восемнадцать лет совместной жизни с Вероникой в этот день они неизменно ходили в ресторан, но сегодня Воронову этого страсть как не хотелось.