Геннадий остановился у стойки, огороженной поверху бронированным стеклом, за которым сидел дежурный, поставил у ног пакет.
— Подождите пару минут, сейчас придет консул Полунин, — предупредил дежурный, голос его, — без всяких микрофонов и усилителей, ничего, кроме шипения, не добавляющих, звучал сердечнее, живее, Геннадий глянул на загородку и неожиданно подумал, что он упустил одно важное дело, — на лице его возникло виноватое выражение, губы зашевелились с немой досадой, — надо было бы засолить трехлитровую банку икры и привезти сюда в подарок, а он этого не сделал… Эх!
Раньше он передавал икру в посольство, дважды — вначале с Лурье, потом с Ширяевым, который, к слову, уже уехал и находится в России, перед отъездом Толя сделал крюк на Чилоэ, повидался с Геннадием…
Через несколько минут рядом неожиданно возник, словно бы вытаял из-под земли, невысокий, толково скроенный парень в широких легких брюках, сшитых из ткани, казавшейся невесомой, с круглым русским лицом.
Подал Геннадию руку, рука оказалась крепкой, твердой, будто была выпилена из добротного древесного материала, назвался:
— Полунин. Сергей. Обращаться ко мне можно без всякого отчества, так проще.
Геннадий отметил, что от таких речей ему даже теплее стало, свист зимнего ветра, резвящегося над посольской крышей, сделался тише и мягче, обрел какую-то домашнюю окраску. Полунин обошел Геннадия кругом, разглядывая его, как некого диковинного человека, и улыбаясь, затем ободряюще наклонил голову и довольно констатировал:
— Это и есть товарищ Москалев? — потом глянул на часы, ткнул пальцем в циферблат и заторопился: — Пошли к послу, он через пять минут отбывает на открытие выставки.
Тут шла жизнь, совсем непохожая на жизнь острова Чилоэ, творилась она по другим законам, и люди здесь были другие, и предметы, и воздух, и мебель, тут все было другое.
Посол окинул опытным взглядом Москалева с головы до ног и сказал Полунину:
— Помогите Геннадию Александровичу приобрести новую одежду. — Он еще раз окинул Геннадия глазами с головы до ног. — Не то… в общем, эта уже вышла из моды.
А Геннадий еще в Пуэрто-Монте, чтобы выглядеть пофорсистее, да поприличнее, брюки свои с кудрявым начесом выпустил поверх сапог, из-под брюк выглядывали носы резиновых мокроступов, они еще малость сохраняли свой блеск и походили на нормальную обувь, все остальное — мимо, надо сдавать в музей, как память о прошлом, либо просто сунуть в ближайший мусорный бак. Да и сапоги тоже нужно определить куда-нибудь в мусорное пространство — не везти же их в Россию… На память о худых временах, проведенных в Чили.
Обиходить капитана дальнего плавания надо было обязательно, не то в такой одежде было неловко передвигаться даже по коридорам посольства и тем более общаться с "пишбарышнями" и прочим женским людом дипломатического заведения.
Место Геннадию отвели в красном уголке, среди старых портретов и облезших бюстов, почувствовал он себя здесь, как в музее, и сам, кажется, тоже стал музейным предметом. А может, и не стал, этого он пока не понял.
Ближе к концу рабочего дня Полунин привел к нему девушку по имени Галя и сказал:
— Это наша сотрудница, очень опытная и хорошо знающая Сантьяго. Она поможет приобрести недорогую, но хорошую одежду. Берите, ребята, машину консульства и займитесь экипировкой.
Заглянули они в такие места и местечки, какие Москалев, если бы был один, никогда бы не нашел, — в них пахло свежей кожей и приправой кари, жаренным на решетке мясом и хлопковой тканью, только что привезенной с завода (так на флоте, когда Геннадий служил на крейсере, пахли новенькие тельняшки, этот свежий дух он запомнил на всю жизнь), — от одних только запахов можно было легко растеряться… Галина четко выполнила поручение — провела гостя мимо вкусных рядов, где вообще можно было застрять до утра, и указала пальцем на дверь небольшого магазинчика:
— Нам сюда!
В магазинчике этом Геннадий купил часы, поскольку собственная "сейка" в последнем плавании на лодке приказала долго жить; новые часы оказались довольно приличные, хотя и китайские, стоили они всего пятьсот песо, что в переводе на американские деньги — один доллар.
Застегнув браслет часов на запястье, Геннадий почувствовал себя увереннее, показал спутнице большой палец: вери найс, мол!
ebooksa