– Переведи? – попросил Федя, отчаянно зевая.
– Можно, только управление идет со второго этажа, там, где Максим защиту снимал.
– Ясно, – кивнул я. – А здесь для красоты поставили?
– Нет. Скорее для контроля и связи с охраной.
– Скучно.
– Вы не беспокойтесь, ребята, – сказал дед, – я всё равно в комнате охраны ночую, если что, вас разбужу.
Мы кивнули и разбрелись по комнатам.
– В темном густом лесу водятся нетопыри, днем они спят в глубоких и темных пещерах. А ночью вылетают на охоту и страшно кричат и ухают, выискивая себе добычу.
– Ухают совы и филины, а нетопыри пищат, – вставил я.
– Разве? Ну пищат, – не смутилась Роза, продолжая рассказывать. – Как увидят человека, набрасываются на него стаей и пьют кровь, пока он не упадет на землю бездыханным и сухим трупом.
– Ага, а человек тот должен быть полным лохом, стоять и бояться пошевелиться, чтоб не мешать им кровь пить? – фыркнул я. – У него, значит, не только рук и ног нет, но и мозгов?
– Какой ты неверующий! Это же все легенды!
– Не неверующий, а как его… – Я пощелкал пальцами, подбирая слово: – реалист! Не легенды, а сказки для маленьких, и то в лучшем случае, а в худшем – просто бабские сплетни.
– Я, значит, сплетница и баба?
– Ну не мужик же?
– Ну знаешь!..
– Знаю-знаю, моя сладкая…
– Хватит… перестань… что ты делаешь?
– Ищу. А вдруг ты мужик?
И она растаяла и рассмеялась. Мне сразу стало легче. Почему-то не могу выносить, когда она обижается, и сразу пытаюсь это исправить. Я многое могу перенести в этой жизни: холод, грязь, голод, комаров и бессонные ночи, изнурительные подъемы и падения, поломанные ребра и пальцы, прокушенные ноги. Вот только ее недовольства не переношу – ни грамма, ни минуты, ни секунды. Отчего так? Спрашиваю я сам себя и не нахожу ответа.