— Так как? Подходим мы для управления Украиной?
— Да, — сказал я, — подходите…
Информация к размышлению. Документ подлинный
Не питая особых иллюзий, из уважения ко времени, тогда заглядывал в глаза тем, кто сегодня очутился на почти недостижимой высоте. Тогда в их взгляде были растерянность и страх. Иногда сменявшийся сомнениями. Сейчас там — пустота. Отражающаяся в лубочных медальках и триплексах подаренных списанных бронемашин. Никому не навязываю своего мнения, просто делюсь с теми, кому оно интересно. Они, по мне, — временщики. Не хорошо — не плохо. Не зрада — не перемога. Издержка. Дань времени. Ловкие, сладкоголосые, пустословные, суетливые. Ворующие так же жадно. Но с пугливой оглядкой. Готовые сдать засвеченного партнера, но неспособные отказаться от воровства или крышевания. Газ ли, "контрабас" ли, наркота ли. Рефлексирующие на уколы, но глухие к ударам. Даже не знаю, почему. Четверть века убиваюсь вопросом: почему у политиков напрочь отказывает инстинкт самосохранения? Почему каждый раз слышу: "А нас за что? Мы же свои!" Они такие, как есть. Других не было. И нет. Пока. Это не столько их вина, сколько наша беда. Они ничего не поняли о времени, которое заставило мир уважать их страну. У нас не было других, у них не было конкурентов.
Украина, Киев. Посольство США в Украине. 18 июля 2017 года
Голосуй — не голосуй, все равно получишь …
Посольство США в Украине — было больше чем просто посольством. С этим местом было связано множество легенд — и одна из них заключалась в том, что отсюда — рулили Украиной. Трудно было вообразить что-то более далекое от действительности. На самом деле — США рулило Украиной примерно так же, как в Техасе на родео — ковбой «рулит» необъезженным быком. Он просто старается удержаться на спине разъяренного, брыкающегося животного — но это почти никогда не удается. И вопрос только в том, когда ковбой упадет и не окажется ли он под копытами…
На сегодняшний день — американским послом в Украине был профессиональный дипломатический работник Майкл Фоуленд, он сменил на этом посту политического назначенца, непрофессионала[42]. Фоуленд, республиканец, начинавший в Албании и своими глазами, видевший албанский мятеж 1997 года, работавший в посольствах в Ираке, Пакистане, Кении, Нигерии — только вступив в должность, сразу оценил всю тяжесть сложившейся в стране ситуации. Страна была на пороге социального взрыва. За три года, прошедшие со времени «революции гидности» стало окончательно ясно, что никто не собирается проводить никакие реальные реформы и вести страну хоть куда-то. На Запад, на Восток — хоть куда-то. Чтобы вести — нужно было предпринимать хоть какие-то действия, а этого никто делать не хотел — не буди лиха, пока оно тихо. Вместо политики — была ее имитация. Нет, формально демократия существовала — проводились регулярные выборы, существовала власть и оппозиция, причем оппозиция имела реальный шанс сменить власть на посту и это за историю независимой Украины происходило уже как минимум четырежды[43]. Но та политическая практика, что сложилась на Украине, имела с представительной демократией столько же общего, сколько родительская любовь с педофилией.
Принципиальная разница между всем этим и демократией была в том, что при демократии политические партии выражают волю определенных групп избирателей, имеют программу, выработанную для удовлетворения нужд и потребностей избирателей, и, придя к власти, реализуют заявленную программу в интересах своих сторонников, своей группы избирателей. В Украине — партий как таковых не было, а были политические проекты. Отличие партии от политического проекта в том, что политическая партия борется за власть в интересах избирателей — а политический проект привлекает интерес избирателей ради борьбы за власть. В стране — существовал устоявшийся набор криминально — олигархических группировок, которые ради сохранения нажитого и наворованного, и гарантий безнаказанности — занимались политикой. Политическое перпетуум мобиле[44] — ты зарабатывал деньги, чтобы потратить их на политическую борьбу, чтобы продолжить зарабатывать деньги, чтобы снова тратить их на политическую борьбу, чтобы и дальше зарабатывать деньги. Замкнутый круг. Эти криминально-олигархические группировки, изучали общественное мнение примерно так же, как изучают рынок, дальше создавали политические проекты, для каждой группы избирателей свой, приглашали известных, раскрученных политиков, «торгующих лицом», выбрасывали тщательно выверенные, написанные рекламными агентствами лозунги и шли на выборы. Ничего из того, что они обещали — они не собирались выполнять изначально. На выборах можно было голосовать как угодно, были в избытке и правые, и левые и центристские партии, но все что ты выбирал — какая группировка какой кусок общего пирога получит. После выборов — создавалась коалиция, среди которой распределялись «хлебные» (коррупциогенные) места, после чего — те, кто прорвался во власть начинали «отбивать» потраченные на это деньги. Все данные обещания — разом забывались, а продажность и мобильность украинских политиков просто потрясала — левый политик, если ему это было выгодно, за одну ночь мог стать правым и наоборот. Попав на «хлебное место», украинские политики объедали всё, что можно съесть, как саранча — и шли дальше. За четверть века — эти люди довели страну, которой в девяностые прочили будущее самой успешной постсоветской республики, «славянской Франции» — до последней черты. Экономика уже не работала, а аппетиты власть имущих все росли — они уже проели все проценты, какие только можно и подъедали основной капитал. Что будет после того, как закончится и он — никто не думал.
Но в отличие от всех предыдущих послов США на Украине — Фоуленд был профессиональным африканистом, специалистом по странам третьего мира — ситуация его не ужасала и не выбивала из колеи, он видел такое и не раз. В Африке. Украина — была типичной африканской страной, белая кожа жителей которой была не более чем недоразумением. Все ровно тоже самое. После ухода колонизаторов — перестали работать и проели то наследие, которое им было оставлено. Цветет и пахнет трайбализм — это когда каждый, кто занимает должность, начинает подтаскивать людей с одного рода, клана, племени, села, невзирая на их профессиональные качества. На Украине — каждый знал, из какого он села и района, существовало понятие «селюки», политики группировались в основном по территориальному признаку — черновицкие, одесские, днепропетровские, донецкие, харьковские. Иррациональная ненависть к бывшим колонизаторам — русским, стремление «все сделать по своему», разрушить даже хорошо работающие механизмы. Совершенно дремучая ксенофобия — украинцы ненавидели украинцев с Востока за то, что они говорят по-русски, в ультимативной форме требовали учить украинский язык, без уважения относились к их национальным и культурным особенностям, применяли насилие по этническому признаку. В ходу были уничижительные прозвища русских — вата, колорады, ватники, рабы — точно тоже самое, как хуту называли тутси «тараканами» или радикальные сунниты говорили, что шииты родились от блуда женщин с собаками. Примитивизм, почвенничество, возвращение к истокам — украинцы сознательно понижали планку, начинали носить костюмы с элементами фольклорного национального (вышиванка), многие выступали за то, чтобы уничтожить крупную промышленность, так как на заводах работают «рабы», заняться примитивным сельским хозяйством. При том, что во многих странах модернизация сопровождалась как раз отказом от национальных особенностей, признанием что «мы такие же как и все» — при дворе Императора в Японии, например, запрещено носить национальный костюм, только европейский костюм-двойка[45]. Запредельный уровень коррупции и неуважения к закону — точно признак нецивилизованных людей. Но для африканских стран — такой уровень коррупции и трайбализма нормален, они так живут. Совершенно дикие бредни вместо собственной истории — о том, что украинская культура является древнейшей, о том, что ей тридцать пять тысяч лет, о том, что украинцы выкопали Черное море. Использование коллективных скачек как элемента сплочения (кто не скачет, тот москаль) — такое используется, например у масаев в Африке, они коллективно подпрыгивают, перед тем как отправляются на охоту…
И даже многократно восхваленная сплоченность украинцев, массовое волонтерство — было еще одним доказательством примитивности украинского общества и государства. Дело в том, что современное общество и государство представляет отдельно взятому индивиду достаточные возможности для автономного выживания — и такая сплоченность просто не нужна. Вот почему первыми «права личности», «личное пространство» — возникли в урбанистичной, промышленно развитой Великобритании. В примитивных обществах и государствах — люди сплачиваются, чтобы выжить, потому что индивидуальное выживание невозможно. Например, на африканских базарах — люди подходят к водителям грузовых автомобилей и договариваются, чтобы ехать сверху, на грузе — потому что не ходит общественный транспорт и почти ни у кого нет транспорта личного. В некоторых африканских странах — вместо автобусов используются легковушки: четверо, пятеро, семеро — садятся в машину, кооперируются и едут.
В общем, ситуация на Украине представляла собой типичное восстание коренного населения, против навязанного им извне сложного и современного жизненного устройства, ломающего их примитивный уклад, их представление о самих себе, их ценностную иерархию. Первый яркий пример подобного восстания был в Иране в семьдесят девятом — при том, что все семидесятые годы Иран по темпам экономического роста соответствовал Японии. Но Япония — вошла в пятерку самых развитых экономик мира, а Иран — рухнул в пучину религиозного восстания и потом восьмилетней кровавой войны с соседом, которая не сдвинула границу, ни на метр, но унесла миллион жизней. Смертельно больной, умирающий на чужбине от рака иранский шах вспоминал, что ударной силой восстания стали рыночные торговцы, которые теряли работу из-за массово открывавшихся супермаркетов. Но я не мог запретить открывать супермаркеты! — восклицал шах. Только это — уже никого не интересовало…
Плюсом Майкла Фоуленда было то, что он как профессиональный африканист не только мог поставить Украине правильный диагноз, не отвлекаясь на красивые и правильные слова о «европейском выборе» и «первой на постсоветском пространстве настоящей демократии» — но и назначить правильное лечение. Нужно начать с того, что выделить, отгородить от всего остального островки цивилизованности в море примитизма, создать устойчивые общественные группы, которые будут сильно выделяться на фоне всех остальных, иметь отличные от других ценности и ориентиры и быть способны защищать их. Это будет элита — настоящая, отдельная от остального народа и профессионально управляющая им. В таких странах — рекрутировать политических агентов и агентов действия с низов, из народной массы — большая ошибка. Сначала — надо воспитать элиту. Потом — если получится, надо подтягивать и всю остальную страну. Но элита должна быть. Скорее всего, классическая из двух групп. Это бизнес и армия. Но армия в Украине — это не элита, из нее выращивать элиту слишком сложно и дорого, там теперь много добровольцев и волонтерства. Другое дело бизнес. Вот там — все в порядке, они осознают себя как отдельный класс, они в основном даже не украинцы — евреи и русские. А с демократией — надо заканчивать…
И у элиты — должен быть отдельный язык. Сначала русский — просто потому, что его знают все. Потом возможно английский — постепенно. Уже в другом поколении.
Но не украинский. Это — примитивный язык.
Было и еще одно. Одной из секретных задач, с которой в Украину прибыл Фоуленд — было выяснить наличие принципиальной возможности выращивания русскоязычной, но проамериканской элиты на Украине с последующей ее пересадкой…
Угадайте, куда?
Опыт массового участия проамериканских, прозападных грузин в украинских реформах, несмотря на то, что в Украине они добились мало — был признан Госдепом США интересным и нуждающимся в дальнейшем изучении. Речь шла об опыте имплантации элиты одной страны в другую страну, не одного, не двух человек — а десятков, сотен, целых элитных групп. Если в какой-то стране несмотря на все усилия не получается вырастить проамериканскую элиту — то почему бы ее не вырастить в родственной соседней, а потом не перенести целиком в нужную страну? До 2014 года — немногие верили, что это вообще возможно, но 2014 год показал — возможно.