– А ты думал,- усмехнулся я,- Это тебе не ножик, где кроме лезвия и рукоятки нет ничего.
– Да я и не думал…Просто ищу красную кнопку, и никак не вижу.
– Почему именно красную?
– Есть такое предание, что важные кнопки красят в красный цвет. Ну, те, которые при нажимании к взрыву приводят…Вот их красными и делают, чтобы случайно не нажал ни кто.
– Ты гонишь что ли? – опешил я. Взрываться у меня в планах не было. По крайней мере, именно сейчас.
– Нет. Просто я пришел туда, куда должен был. И должен выполнить приказ до конца… Вот, тебе и на? Я собственно планировал тут кое-что порушить, но не так кардинально. А впрочем…
– Ты дурень деревенский, куда лезешь?
– Я же объяснил. Мне нужно выполнить приказ, – сжав зубы, холодно и решительно проговорил Сивуч. Слово "дурень" он игнорировал, так же как и предыдущее "дитя природы". Я занервничал. Весь наш с Хаймовичем план и строился на нашей несовместимости. Нам нужно было срочно подраться. Именно здесь, вот сюда, куда я потихоньку передвигался, в этом большом, светлом и шумном зале. Где стояли высокие шкафы с черными сетчатыми дверями. На дверях поблескивали три металлические буквы- 1ВМ. А шкафы выли, и выли. Словно выпрашивали хорошего удара под дых, иначе они не заткнуться. Шкафы стояли в ряд, за стеклянной перегородкой, отгораживающей их от остального помещения. Тут ощутимо было прохладнее, чем в другой части комнаты.
Как писал Хаймович " вы ему не нужны, и после того как я уйду, жизнь ваша не будет стоить ничего. Поэтому если вы предпримете явные враждебные действия, ИР может привести свою угрозу в действие". А значит, нам нужно как бы невзначай тут кое-что повредить. Но чем больше я смотрел на шкафы и перегородку из толстого стекла, тем больше меня одолевали сомнения. Это же, как надо Сивуча припечатать, чтобы он это стекло пробил? Именно пробил. А не вошел через двери рядом, что будет "сразу воспринято как опасность". А ведь еще нужно зайти в узкий проход за шкафами? Как бы невзначай…
– Ты, что думаешь? Я тебе дам рисковать нашей жизнью? Пока там старый за нас отдувается? А вот уж хрен ты угадал!
– Мне наплевать, кто за что отдувается, – смачно сплюнул в сторону Андрей. И его харчок попал на ручку ящика в столе, и соплей свесился вниз. Здоровый такой харчок. Откуда столько нехорошего в организме молодого полковника? Ну, да ничего, сейчас я с него содержимое повыбью.
– У меня есть задание, и я его выполню и ни на кого рассчитывать не буду. Тем более, что мне все равно конец…
– Ах ты чурбан тупорылый!
И я хлестко наотмашь ударил Сивуча в ухо. Но тот видимо ждал удара, и успел пригнуться. А присев, впечатал мне кулаком по причинному месту. Больно. И я, почти не притворяясь, откинулся назад, спиной пробуя стеклянную перегородку на прочность. Перегородка обиженно хрустнула, и по поверхности молнией прочертилась трещина. Должно же мне хоть в чем-то везти? – подумал я, скрючившись на полу, и борясь с нетерпимой болью. Меж тем Сивуч стоял, тяжело дыша, и выжидая, то ли того, когда я поднимусь, то ли раздумывая куда меня ударить еще.
– Ты такой же придурок, как твой покойный отец, – процедил я сквозь зубы. Не люблю бить ниже пояса, но сдачи-то давать надо. А главное не дать ему остыть. Чтобы начавшаяся драка не кончилась так же внезапно, как началась.
– Так это ты убил его? – дошло наконец, до Андрея. Он не сказал, прошипел, наклоняясь и размахиваясь ногой, чтобы пнуть меня.
– Я! Зарезал как бешеную собаку! – успел выпалить я, и тут же схватился за ногу, воткнувшуюся мне в живот, и рванул ее на себя. Сивуч упал на спину, но совсем не в ту сторону, что мне надо. А ударился об стоящий сзади него стул. Гнутые железные ножки стула разошлись под весом Андрея, и стул выскользнул из под падающего тела. Я поднялся на ноги и поднял стул. Размахнулся им, что стена из стекла за моей спиной рассыпалась и зазвенела битым стеклом. В спину ударила волна ледяного воздуха. И жуки-пугальщики, засевшие в черных шкафах, запели громче. Сивуч поднялся на ноги, и кинулся на меня. Мне, конечно, нужно было просто огреть его стулом. Но в таком случае драка кончилась бы тут же, на этом самом месте. А этого нельзя было допустить. И я пропустил его удар…Как же это все-таки противно играть в поддавки, подумал я, падая на битое стекло…
Как не старался Моисей Хаймович сдержаться, а рука дрожала. Предательски дрожала, когда он подносил скальпель, зажатый в руке к голове зверя. Глупость, конечно, и никакого мозга в этом плоском черепе с внушительными клыками во рту не было. Но, а что если? Если сейчас выяснится, что там мозг? И одним небрежным движением можно прервать эту нить жизни? И разрешить отчасти проблему?
А может от того, рука дрожала, что глаза твари, в которые Моисей старался не смотреть, предвещали скорую смерть человеку со скальпелем.
– О! Матерь Божья! Дай мне силы! – взмолился Хаймович, прикасаясь острием к затылочной части. И вонзаясь таки с нежной силой в эту неправдоподобную мягкую шкуру, такую толстую и грубую на ощупь. Прикасаясь к ней, он заметил, что само тело твари холодное на ощупь, как бывают, холодны покойники. И вертикальные зрачки наводили на мысль, что тварь скорее можно отнести к пресмыкающимся, чем к теплокровным млекопитающим. Хотя, все это обман. Тварь не имела признаков пола, не имела органов размножения. И была единственная в своем роде и виде. И все же Хаймович, давно не читавший биологию, пытался по обрывкам знаний понять, как она устроена? Если и скелета как такового она не имеет? Беспозвоночное? Хордовое? Но хорда была присуща только низшим и простейшим. Как? Как вообще возможно такое существо, которое невозможно? Этот вопрос занимал старого Моисея более, чем те фокусы, которые ИР вытворял со временем и пространством. Наверное, потому, что время невидимо и абстрактно, а этот зверь из непонятной плоти сидит перед тобой на задних лапах и смотрит на тебя немигающим голодным взглядом. Жуть! Так, наверное, выглядела собака Баскервилей.
ebooksa