Все притихли — этот вопрос уже давно мучил каждого.
Но Элгор вместо ответа умолк. Он всегда замолкал, как только речь заходила о ядре мира.
— Послушай, рано или поздно тебе придется о ней рассказать. Если, конечно, ты все еще хочешь, чтобы мы в этом участвовали.
Элгор опять ничего не ответил. Конь под ним медленно и устало шагал, покачивая тяжелого наездника в такт своим шагам. Рик уже отвлекся и, глядя на барханы, задумался о своем, когда Элгор вдруг заговорил.
— Мне сложно ответить на твой вопрос, Рик, — низкий, неторопливый рокот его голоса прозвучал негромко, но на него обернулись все. — Видишь ли, тот предмет очень древний. Его история тянется сквозь тысячелетия и теряется в темной эпохе, когда мир был мифом, а миф — реальностью. Когда ощущения, страхи и мысли легко приобретали материальную форму, отделялись от своих создателей и населяли наш край. Предание говорит, что прежде времен было великое дерево, поднявшееся до третьих небес, где в темноте живет серебряная пыль. И упала пыль на ветви, и родилась из нее гроздь агирды. Долго зрели ягоды, плотно прижимаясь друг к другу боками, пока не поспели и не рассыпались в разные стороны. И одна из ягод превратилась в наш мир. Потому-то и земля наша цвета мякоти агирды… А в самом центре мира было ядро. И как семя дает будущее для дерева или рода, так ядро дает нашему миру будущее. Без ядра не родится новое завтра, потому что мир станет бесплодным. Это, конечно, миф, но как и в любом мифе, в нем есть истина. Речь идет об очень сильном артефакте, и следы его магии у нас можно найти везде. До того момента, как я стал его Хранителем, я и представить себе не мог, что в каждой твари и каждом растении… Да что там — в каждой пылинке и даже нитях паутины ощущается его магия. Она — как божество, разлитое по всему миру и связывающее все вокруг. Я не знаю, кто создал эту плиту, и что означают символы, начертанные на лицевой стороне — но мне удалось разгадать надписи на боках. Из них я узнал, что ядро никогда не должно принадлежать чужаку, и взирать на его лицо можно лишь спокойным и умиротворенным взглядом. Больше я ничего не успел… А сейчас я все больше задумываюсь: та попытка похищения… Она ведь была обречена на поражение. И если основные движущие силы вашего мира не участвовали в ней, действительно ли целью было ядро? Или, может быть, целью было развязать между нами войну?
Рик пожал плечами. Разговор получился на редкость интересным.
— Я даже не знаю, что это за нелюди, о которых ты говоришь, Эл. Но у меня к ним тот же вопрос. Ладно, лошади вроде отдохнули — давайте прибавим ходу? Добраться бы поскорее до Рипы…
И они порысили по молодому и еще мягкому хребту в город охотников. Всем хотелось поскорее выбраться из Шадра.
Но пустыня упорно стелилась все дальше и дальше, пока, наконец, на исходе следующего дня прямо среди барханов не возникли серые стены Рипы с развевающимися обрывками черных стягов на въездных воротах.
Рик даже не предполагал, что их противостояние с хакимом Гаязом может повлечь последствия таких масштабов. Тревожные всплески траурных лохмотьев на воротах усиливали мрачное ощущение нависшей над городом беды.
Разговоры в отряде прекратились. К воротам подъехали в гробовом молчании. Привратников Рипа не выставила, на сторожевых вышках тоже не было ни души. Но ворота оказались открыты. Рик нанес на всех защитные начертания, и они въехали в город.
Первым, что Рик увидел, была виселица, выстроенная прямо посреди пустынной площади, где раньше ни днем, ни ночью не стихала бойкая торговля. А на виселице чуть покачивалось тощее, тронутое гниением тело. Глаза, веки и губы уже обклевали вороны, на светлой рубашке виднелся птичий помет.
Рик осмотрелся: город сам по себе почти не изменился. Те же дома, те же дороги — но совершенно безлюдные. Нигде не слышались звуки человеческих голосов, лай собак или лошадиное ржание. Чуть дальше ворот, у городской стены, лежал ничком стражник в полной амуниции. Выпавшее из руки копье поблескивало чистым наконечником.
Рик подъехал к нему и спрыгнул с седла. Перевернув стражника, удивился невесомости тела и окинул его быстрым взглядом: ран на нем не было. Но лицо выглядело ужасающе: обтянутые кожей скулы, ввалившиеся глазницы и втянутые щеки говорили о крайнем истощении.
— Перчатку сними, — подсказал Клыкастый.
Рик стянул перчатку с руки мертвеца и увидел тощие пальцы с выпирающими шишками суставов, но без черноты.
— Да что тут вообще произошло?.. — проговорил Рик, поднимаясь от трупа.
Но ответом была мертвая тишина. Только виселица монотонно и зловеще поскрипывала от каждого порыва пустынного ветра.
Во временном дворце Ингвара все бегали, суетились и говорили вполголоса: хозяин вернулся из Нижнего мира в ярости, и потому попасть ему под горячую руку или вызвать гнев своей нерасторопностью сейчас приравнивалось самоубийству.
Широко шагая и ругаясь сквозь зубы на смеси сразу трех языков, Ингвар поднялся по лестнице в свою тронную залу. Следом за ним бесшумно, на цыпочках спешили адъютанты, испуганно переглядываясь и опасаясь нечаянно излишне громко топнуть ногой. Распахнув двери в залу пинком, Ингвар с лязгом швырнул в сторону одну пластинчатую перчатку, потом туда же бросил вторую.
ebooksa