Он беспомощно попятился назад, закрывая лицо дрожащей рукой. И вдруг решительно шагнул к ней, сжал кулаки, занес над ее головой. Хотелось закричать, грубо ударить Нину и самому биться головой об стенку. Он с трудом сдержал себя, схватил ее руку, прижался губами. Она резко отдернула руку.
— Ну, хорошо, хорошо, — сказал он тихим голосом, каким успокаивают раскапризничавшегося ребенка. — Ты нервничаешь, ты устала, я понимаю. Отдохни, подумай и возвращайся домой. Я буду ждать, ни словом не упрекну, все будет так, как было.
— Не надейся. Я не вернусь! — твердо сказала Нина.
Он молча положил на стол ключи от машины, повернулся и вышел. Не хлопнул дверью, не сказал грубого слова, не повысил голоса. Ему не верилось, что все рухнуло окончательно.
На следующее утро он встал раньше обычного, тщательно побрился, старательно завязал галстук, придирчиво всматриваясь в зеркало. Спешил на завод, желая поскорее включиться в общее дело, и вел себя так, чтобы никто не понял, что творится у него на душе. Здороваясь с людьми и разговаривая о делах, он мучился навязчивой мыслью: «А этот знает, что Нина ушла? А эта слыхала про Нину?»
Помня недовольство Косачева расчетом зажимного устройства для сборки полуцилиндров, Поспелов с утра помчался в конструкторское бюро. Развил бурную деятельность, поднял на ноги помощников и инженеров, потребовал чертежи, нетерпеливо отчеркивал карандашом те места, на которые надо было обратить внимание.
— Отложите в сторону все работы и займитесь этим узлом, — категорически приказал он старшему конструктору. — Сергей Тарасович забраковал ваш расчет, так не годится.
— Знаем, — сказал конструктор, почесывая карандашом бритый подбородок. — Думаем.
— Особенно раздумывать некогда, надо делать, — оборвал его Поспелов. — Вчера под рентгеном обнаружились два разрыва на сварных швах. Вот здесь, в этом месте. Немедленно займитесь, тщательно проверьте, в чем дело.
— Где не сошлись? — переспросил другой конструктор.
— Вот тут, на выходе, — Поспелов ткнул карандашом в ватманский лист.
Старший конструктор высказал предположение:
— Думаю, это влияние нагрева трубы при сварке. Пока шов тянется вдоль трубы, одна ее сторона неравномерно нагревается, неравномерно остывает и коробится.
— Возможно, — согласился Поспелов. — Мне не приходило в голову. Очень возможно. Проверьте плотность зажима пресса.
— А по-моему, дело не в зажиме, — сказал другой конструктор.
— В чем же?
— Ошибка в расчете.
— Так пересчитайте еще! Считайте тысячу раз и, если надо, десять тысяч раз. Проверяйте, ищите день и ночь, считайте, дефект должен быть устранен. — Он строго оглядел конструкторов, начальственным тоном сказал: — После обеда снова зайду. Приступайте!
Косачев и Пронин сутками не покидали завода.
По утрам в трубоэлектросварочном цехе, как всегда, звучала сирена, возвещая начало работы. Обычно люди занимали свои рабочие места с началом сигнала, а в эти дни все собирались задолго до назначенного времени. Косачев приходил в цех раньше всех, каждое утро сам лично проводил проверку готовности всех участников, созывал летучки на месте, у стана.
ebooksa