Пропустив Николая в коридор, Алька зажгла свет, закрыла дверь на засов. Снимая шубку и сапоги, приказала гостю:
— Тащи из сеней дрова, растопи печь, а я быстренько соберу ужин. Пока управлюсь, согреется печка, приятнее будет. Попируем с тобой.
Она достала из шкафчика бутылку вина, поставила на стол. Из сеней принесла капусту, грибы, нарезала окорок, сыр.
Вскоре в печке уже потрескивали сухие дрова, теплый дух распространился по комнатам.
Николай молча наблюдал, как Алька проворно бегала по дому, смотрел на ее раскрасневшееся лицо. Никогда не думал, что доведется сидеть с ней наедине ночью, в пустом доме.
Сели к столу, она налила вина в рюмки, ласково, нараспев сказала:
— Выпьем, Коля, за то, чтобы почаще бывал у меня.
Он улыбнулся ей, поднял рюмку:
— Будь здорова, Аля!
Пока сидели за столом, в комнате потеплело. Алька сняла с плеч толстую шерстяную кофту, бросила на диван.
— Сними пиджак, Коля, — сказала она.
Он повесил пиджак на спинку стула.
— Видать, тетка твоя путешественница, а ты все больше одна в доме живешь? Не скучно?
— А кто мне нужен? Эх, Коля! Зря сторонишься, обходишь мой дом за три версты. Не нравлюсь я тебе? — ласково говорила Алька, упираясь в стол пышной грудью и придвигаясь к Николаю. — Всем ты хорош, а меня не любишь. Пей, закусывай, пожалуйста.
Выпили еще по одной, без тоста, просто так. Николай подобрел, снисходительно слушал Алькины излияния, хоть и не принимал ее слов к сердцу.
— Хорошие у тебя хоромы. Тепло, уютно, красиво.
— Какая сама, такой и дом, — хвастливо сказала Алька, повела плечами и добавила: — Нравится, оставайся ночевать.
Она озорно уставилась на него, вся расплылась в улыбке. Ее пухлые губы дрожали, открывая влажные жемчужины крепких, ровных зубов.
— Хочешь соленых рыжиков? Я сейчас.
Она вышла в сени, прикрыв за собой дверь. Минуту повозившись и погремев посудой, подошла к щитку, выкрутила пробку. Потом вернулась в комнату.