- И она будет там?
- Да, и не одна.
- Ладно, посмотрим.
- Когда тебя не надо будет уговаривать, всё у тебя будет, Климов.
- Ага, - устало протягиваю я.
Потом мы идём в душ, потому что наши тренировочные костюмы можно выжимать. Драка насмерть была хороша. Ощущаю приятную усталость, но моё подсознание не даёт мне получить от неё удовольствие. Оно напоминает, что бой этот был ненастоящий. Что сфера была лишь сымитирована на внутреннем пространстве капсулы симулятора, и что я даже не покидал станции, а уж о том, чтобы уничтожить врага и речи быть не может. Утешаю себя только тем, что навыки и умения, полученные сегодня пригодятся мне однажды, когда я всё же пойду в бой. А пока можно довольствоваться лишь походом на ужин, а потом в офицерский клуб, как мы его между собой называем.
Признаться, я не очень люблю такое времяпрепровождение. Но это одна из традиций. Мол, так мы укрепляем свои отношения, становимся дружнее, сплочённее, и это положительно влияет на наши общие боевые качества. Хотя, как по мне, в офицерском блоке можно лишний раз поругаться, а не только обсудить прошедший день. Лишь бы было, что обсуждать. Помню, мы и в академии собирались. Даже устраивались вечера с девушками из женского отделения. Несмотря на то, что программу мы проходили практически одинаковую, процесс обучения был намеренно сделан раздельным. Наверное, для того, чтобы мы проявляли больше внимания к ним во время совместных вечеров.
Многие поженились уже тогда - это самый гарантированный способ не разлететься в разные уголки Империи. К тому же, нас всегда воспитывали в том ключе, что нужно создавать здоровую и полноценную семью. Я точно не уверен, но подозреваю, что курсанток из женского отделения воспитывали с не меньшей строгостью. Мы - проводники нашего духа в большой мир. Кого мы встретим на своём пути? Может быть тех, кому нужен будет высший пример, коим мы и станем. Здоровье каждого отдельного гражданина и слагает здоровье государства. Впрочем, не слишком ли я увлёкся полупропагандистскими лозунгами? Я вообще не одобряю излишнее навязывание чего-либо, но надо признать, что в этом отношении у нашей пропаганды всё построено очень качественно - ей хочется следовать.
У меня ни с кем из женского отделения не сложилось, хотя там было много особ, заслуживавших внимания. Но тогда мы с Надей ещё были в отношениях, и я, следуя главным принципам имперского офицера, хранил ей верность во всех отношениях. Тогда я ждал сеансов связи с трепетом, и это давало мне сил. После расставания меня отключили от этого аккумулятора, и я думал, что сил во мне не осталось. Наивный и глупый мальчишка. Если бы я был своим руководителем и узнал бы о таком внутреннем состоянии, отстранил бы себя от финальных тестов и заставил бы лишний годик потренироваться, чтобы было меньше охоты тратить жизненные силы - которых и так очень мало - на бессмысленные страдания.
В конечном счёте, силы нашлись, я ощутил себя нужным и готовым служить высшей цели, а целей у нас во все времена было несчётное множество. Единственное, что меня сейчас тяготит - пребывание в последнем эшелоне резерва, которое плохо совмещается с подлинным служением отчизне, но наше время ещё придёт. Как у тех неудачников в фильме. Правда, мы ведь не неудачники, так ведь?
Многие из выпускниц женского отделения отличные полётные специалисты и пилоты. Правда, офицерами, у которых в подчинении большие формации мужчин, они, как правило, не становятся, и дело тут не в дискриминации, а скорее в их природных особенностях. Нет, у нас в флоте есть капитан первого ранга Симонова, но у неё в полку почти одни девушки, и это при том, что она сама всех выбирала. Она, кстати, слывёт жёстким и суровым командиром и на её счету много побед. Она лично активно участвует в вылетах, хотя могла бы ограничиться командным кораблём. Полноценный офицер флота.
Мне, признаться, ни разу не доводилось взаимодействовать с девушками по-серьёзному, ни при обучении, ни на учениях, только отдельные упражнения и бои, но я бы не отказался. Пожалуй, это было бы очень интересно. Хотя, какие мои годы? Сейчас война, и я могу попасть в одну эскадру с подопечными Симоновой. Конечно, я буду не один, и капитан-лейтенант Вяземский будет ей подчиняться, чего он делать очень не любит, а тут ещё и женщина командует. Улыбаюсь, представляя, как он сам получает от неё выговор за пререкания.
- И лицо его расцветало при воспоминаниях о былых заслугах, - говорит Лёша, садясь рядом со мной на диван.
- О предвкушении, - говорю я.
Рядом с нами садится Серёжа, но он, в отличие от Лёшки, грустный.
- И что с нами? В обед был такой довольный, а сейчас что-то не очень.
- О, в вашем полку страдальцев от неразделённой любви прибыло, - сказал Лёшка.
- Вон оно что, - я ехидно улыбаюсь, - и кто она?
- Медсестра-стажёр.
- О, то-то он часто пальцы резал вроде как случайно. И что сестричка? Погоны лейтенанта её не впечатляют?