Супернова

Взревев, Капитан одним ударом расколол одну из балок в щепки. Вторую он отшвырнул в сторону, в третью уперся ладонью и легко перепрыгнул. Но на смену каждому преодоленному препятствию приходили все новые и новые. Резиновые шины. Железные двери. Шлакоблоки.

Ас развлекался, играл. Его ничуть не тревожило, что давний соперник не жалел сил, чтобы добраться до собора, до Адриана.

А вот вопросительный взгляд, брошенный Асом на Кошмар, на этот раз был не лишен тени подозрения.

Нова крепче перехватила пистолет. Приставила ствол к голове Адриана. Он, не отрываясь, смотрел вниз, поглощенный битвой. Очки сползли с переносицы. Нова видела, как дрогнули его ресницы, когда он моргнул. Как ровно приподнялись и опустились плечи, когда он вздохнул.

Жми на курок, Нова.

Пистолет в руке стал тяжелым. Рукоятка скользила во влажной ладони.

Адриан слегка разомкнул губы. Перевел взгляд на нее. Он так и остался без рубашки, раны все еще кровоточили сквозь бинты, и Нова понимала, как ему должно было быть больно. Но, несмотря на это, он был таким спокойным. Таким уверенным.

Просто ждал.

Жми на курок.

– Его отец сделал выбор за тебя, малышка Кошмар.

Нова вздрогнула. Ас поднялся в воздух и парил над крутым скатом крыши нефа.

– И теперь, – продолжил он, – мы должны сдержать слово. Мы не размениваемся на пустые угрозы.

Она попыталась кивнуть, но не была уверена, что ей это удалось. На этот раз она не стала смотреть на Адриана. Так было проще. Не видеть его. Не чувствовать, как его дыхание резонирует с ее собственным. Не вспоминать, как ровно и часто билось его сердце в тот единственный раз, когда она положила голову ему на грудь.

Она шевельнула губами, еле слышно отдавая самой себе приказ. Просто нажми на курок.

Это все, что ей нужно было сделать – и Ас будет гордиться ею, Капитан Хром будет сражен, Анархисты победят. Наконец победит ее семья.

Она задохнулась от сдавленных всхлипов.

Сейчас она снова была перепуганной маленькой девочкой, смотревшей на бесчувственное тело убийцы ее родных. Нова окаменела, не в силах согнуть палец. Не в силах сделать едва заметное движение, которым она смогла бы отомстить за смерть своей семьи.

За отца. За маму. За Эви. За все, что она любила и что было отнято у нее так жестоко, так беспечно.

Ее рука задрожала.

Да, она должна была отомстить, но… это была вовсе не та месть, о которой она мечтала. Она несла ей не облегчение, а совершенно новую боль.