– Фемистокл, война окончена. Я сказал, что приду, и пришел.
– А ты человек слова.
К удивлению Эврибиада, афинянин похлопал его по плечу как старого друга:
– Такой длинный путь. Ты уже остановился в городе или пришел прямиком сюда? Будь моим гостем. Выпей со мной вина.
Спартанец понял, что спешить не стоит. Он по достоинству оценил человека, который так великолепно продемонстрировал бесстрашие перед лицом близкой смерти. Мужество стоило того, чтобы его вознаградить, и, по правде говоря, у него пересохло в горле.
– Это было бы кстати, благодарю, – сказал Эврибиад.
По знаку Фемистокла слуги принесли стол с двумя табуретами. Вовсю светило солнце. На глазах у Эврибиада им с хозяином налили вина из одного кувшина – красивого, черно-коричневого, с нарисованным сюжетом о воинах. Это была работа настоящего мастера. Эврибиад невольно задержал взгляд.
Фемистокл налил немного воды из кувшина поменьше, сделал большой глоток и причмокнул губами:
– Вот, это и есть радость. Пожалуйста, выпей. Думаю, ты знаешь, что я не отравлю гостя, даже спартанца.
Эврибиад натянуто улыбнулся, но, поскольку под сомнение поставили его храбрость, он осушил чашу и протянул слуге, чтобы тот снова наполнил ее. Тепло и аромат растеклись по телу, слегка закружилась голова.
– Очень хорошо, Фемистокл. Ты всегда был скор на колкости. Бывают моменты, когда я сожалею о том, что произошло между нами.
– Понятно, – задумчиво произнес Фемистокл. – А тебе никогда не казалось, что ты, возможно, был не прав?
Спартанец вопросительно посмотрел на него, и Фемистокл принялся объяснять, активно помогая себе руками:
– Мы отступали и отступали – война на море была для всех нас в новинку, ты сам знаешь! Флот появился у нас только несколько лет назад, и мы никогда не сражались в большом строю. У персов кораблей было намного больше. Думаю, мы с тобой почти одновременно пришли к одному и тому же выводу. Мы не могли победить. Не там и не против того флота. Все, что мы могли, – это замедлить, отступая, их продвижение. То был для меня… да, худший день войны.
Эврибиад внимательно слушал, а Фемистокл говорил, глядя куда-то вдаль, и, когда взгляд его прояснился, он ухмыльнулся и подмигнул собеседнику. Спартанец понял – этот человек не переживает из-за старых решений. Прошлое было для него мертво. Вполне возможно, афинянин так и не понял по-настоящему, почему Эврибиад пришел к нему, и не верит, что уйдет отсюда только один из них.
– В тот момент отчаяния и катастрофы, – трагически продолжил Фемистокл, – ты, как наварх, отдал приказ, исполнить который я не мог, – отвести весь флот, полностью оставив Афины персидской армии. Ты сказал, что мы можем прикрыть и защитить Пелопоннес, где находятся Спарта и Коринф, но не мою жену, не моих детей, которые достались бы персам.
Во взгляде, обращенном на Эврибиада, скрывалась немалая толика гнева, и спартанец кивнул, как бы признавая значимость объяснения. Он и раньше видел это презрение. Видел у Павсания, видел в отношении к нему эфоров дома. Однако он всегда вел себя дисциплинированно и с честью.
– Легко, оглядываясь назад, говорить, что и как должно было сделать, – сказал Эврибиад. – Все, что ты сказал, правда. Я понимаю – не чурбан. Я ставил целью спасти флот и выиграть затяжную войну. Я просил слишком многого – и ты отнял у меня командование. Ты выставил меня на посмешище.
– Тогда скажи, что я был прав, – сердито проворчал Фемистокл. – Признай, что твой приказ был невыполним и ты не должен был его отдавать.
– Нет, я этого не признаю. Ты должен был проиграть на Саламине! И ты это знаешь. Победа досталась тебе только благодаря удаче и глупости персидского царя. Ты не мог знать, что Ксеркс разделит свой флот! Вы должны были проиграть ту битву, а ваши женщины и дети должны были попасть в плен на Саламине! Вас всех спас случай. Нет, я был прав, афинянин! – Эврибиад вдруг заметил, что подался вперед и тычет пальцем в воздух. Он выпрямился и добавил: – В любом случае ты ослушался моего приказа во время войны. Ты подорвал мое командование. Учитывая, как обстоят дела, здесь, в Афинах, тебя не предадут суду или казни…