Четырнадцатилетие Ольки припадало на среду, так что празднование днюхи она перенесла на воскресенье, на день космонавтики. Собралась вся старая компашка, плюс Артём Кушнир, пацан из нашей туристической секции. Его предкам дали квартиру в новой девятиэтажке, а он сам оказался в нашем классе.
Предки Сидоровой свалили на дачу, чтобы не мешать нашему веселью. Папа Оли, Александр Фадеевич, был вполне себе крупной шишкой в городских масштабах, директором треста зеленого хозяйства.[39] А её мама, Анастасия Семеновна, работала в том же тресте главным бухгалтером. Отсюда и их трехкомнатная квартира, жигули первой модели, дача и домашний достаток.
Надарили имениннице всякой всячины. Я подарил оригинальный венгерский «Кубик Рубика».[40] Поели, поплясали, потом опять поели. Ну и разбрелись по домам, а я остался помогать мыть посуду.
— Жень? А ты целоваться умеешь? — внезапно спросила Оля, подкравшись ко мне со спины, когда я мыл хрустальную салатницу.
От такого вопроса чуть не кокнул её об мойку. Салатницу естественно, а не именинницу. Выключил воду, вытер руки и повернувшись к девчонке, признался:
— Умею. А что?
— А откуда умеешь? Ты с кем-то уже целовался? — как то холодно поинтересовалась Сидорова и злобно прищурилась.
— Читал инструкцию. В журнале «Здоровье», — решил я всё свести к шутке.
— Пф, — фыркнула она. — Лисин, я тебя серьезно спрашиваю.
Я привстал на цыпочки и обхватив руками голову ничего подобного не ожидавшей девчонки, впился своими губами в её.
— Ммм, — замычала Сидорова секунд через пять после начала моего нападения.
Оттолкнула меня с силой, отчего я чувствительно приложился спиной о мойку, в которой жалобно звякнула посуда, и гневно прошипела:
— Ты чего творишь, полоумный?
— Доказываю что умею. Ты же этого хотела? — и потёр рукой ноющую спину. — Или специально спровоцировала, чтобы меня покалечить?
— Ой. Извини. Я не хотела. Ты сам виноват. Дай посмотрю.
— Посмотреть чего? — насторожился я.
— Ну спину твою, — и силой развернула меня к себе спиной, нагло попыталась задрать мою рубашку и майку, выдернув их из джинсов.
— Сидорова, ты чего? Сначала целоваться хочешь, а потом раздевать пытаешься? — я вырвался из её цепких лапок и попытался дистанцироваться от неё, что в габаритах советской кухни было практически невозможно сделать.
— Ой, — она мило покраснела и принялась теребить кухонный фартук, явно не зная куда деть руки от смущения.
— Ты меня травмировала, с тебя компенсация. Десятиминутный поцелуй в губы. — нагло заявил я, решив ковать железо, пока горячо.