Кинай говорил дальше.
— Марпринц Каскар, как представитель рода длинноволосых диатров, имеет право поторговаться с Иерофантом и диатром Леонгелем. Главный аргумент Иерофанта Эверетта, конечно, в том, что его могучее Воинство Веры, тысяча отборных мечей и три тысячи добровольцев, будут помогать присягнувшим лордам против народных восстаний — если не словом, то клинком.
— Восстания, — скривился тогда Исмирот Хаур и выдохнул в воздух облако табачного дыма. В Долине Смерти он жил припеваючи; совсем не так, как ему довелось бы, если б его заставили принять постриг и стать одним из упомянутых Воинов Веры за убийство брата. — Каким местом правят все эти дебилы, что у них при живых драконах ещё и восстания бывают?
«Каскар старается властвовать мудро, что в его понимании означает угождать всяким идиотам», — припомнил Морай. — «В его случае помощь Иерофанта поможет подавить не крестьянский мятеж — а мой».
— Не знаю, — цыкнула Мальтара на Исмирота. Хоть она и была его женой, на сборах они всегда располагались по разные стороны стола. — Но вооружённая толпа — могучая сила. Один дракон — лиловый Мелисс из столичного гнездовья — был ими умерщвлён. Затыкан вилами в полусне. И хотя он окатил огнём сотни людей, прежде чем испустил дух, они одолели его.
«Я показал множеству людей, что дракона можно убить не скрытно, а один на один, своим же собственным примером», — с ненавистью думал Морай. Он сидел на своём резном стуле, закинув правую стопу на колено, и хранил молчание. Но от этих разговоров у него начинал подёргиваться глаз. — «Ещё давно, до королевы Лорны Гагнар, лорды-доа плели интриги друг против друга и подсылали к драконам особых убийц, чьё искусство утрачено. Однако то были интриги высшей власти. Безродной грязи никто не давал право подниматься на высших хищников».
Он безмолвно глядел на табачный дым Исмирота и продолжал слушать. Но когда Кинай добавил:
— Конечно, казнить драконов — не кабаргу резать. Среди своих воинов Иерофант Эверетт отобрал особых, что имеют кровь доа в венах и знают, как владеть собственной мыслью. Очевидно, они держат свой разум абсолютно пустым, приближаясь к дракону; и настолько мастеровиты, что огненные звери не могут загодя понять их намерения…
— ЧУМА! — вдруг рявкнул Морай и ударил по столу. Подскочили все фишки на тактической карте.
«Лучше б Кинай этим ртом делал свою шлюшью работу, а не озвучивал столь дурные вести!»
Все замерли, и никто не смел взглянуть в озверевшие глаза маргота.
Так и закончилось это собрание. Морай не вынес ни единого решения. Он ознакомился с прочими посланиями и удалялся к себе. И непрерывно представлял себе, как чахнет, гаснет главная сила Рэйки, Маята и Гангрии — драконы — и чувствовал захлёстывающий его гнев.
Корона поставила своих грязных подданных превыше величественных лётных собратьев. К этому всё шло последние годы; но он, выращенный под боком у Скары, просто не мог понять ни единого объяснения этому. Если бы даже вся Бреза восстала на него, он велел бы Скаре летать и палить по Долине Смерти до тех пор, пока в пепел не обратилась бы последняя старушка и последняя колыбель.
Потому что люди должны были склоняться. Потому что не козёл указывал ирбису, кто кем кормится.
«С каких пор потомки доа должны лизать сапоги крестьянам?» — ворочался Морай. Ни чернокожая куртизанка, ни пара глотков вина не могли успокоить его в должной степени. — «Элементарно. Иерофант Эверетт — не доа. Он дядя диатру Леонгелю — не по крови Моргемоны, а по крови её шлюховатого супруга. Но амбиций ему не занимать. Народные толпы — вот его драконы. Грязные, убогие, тупорылые драконы. Он травит ими дворян, а те, идиоты, после этого каются и подписывают его позорные бумажки… Хитрый ублюдок».
Бреза, останься она единственной супротив Конгломерата, имела соотношение сил примерно один к семи.
«И это ещё не всякая провинция, вроде Альтары, подтвердила солидарность с Иерофантом. Потом это будет… один к десяти. А если диатр Гангрии, как всегда, увернётся и не полностью примет условия, он всё равно слишком хорошо сидит на двух стульях, чтобы меня поддерживать. Вальсая не окажет мне такую услугу; она не имеет влияния на ретивого короля».
Перевернувшись на спину, он раскинул руки и уставился в потолок иронично.
— И что? — фыркнул он тихонько. — Будете забрасывать меня народными толпами? Иерофант же запретил вам науськивать драконов на людей, не правда ли? Вы больше не будете призывать их на бой, и в небе останусь я один. Со Скарой.
При одной мысли о калечном чёрном драконе Мораю делалось теплее. Это был его друг, его союзник, его истинный брат.
ebooksa