Тем временем, генерал-майор Баумгартен направил против неприятеля по шоссе, ведущему из Турно к Дунаю 2 пеших и 2 конных орудия, расположив на правом фланге, в лесу, батальон Тобольского пехотного полка. Для обстреливания же шанцев и действия по турецким судам поставлены были влево на шоссе, 4 конно-легкие орудия. После артиллерийского огня, командующий Тобольским пехотным полком с 2-мя ротами тобольцев, смело бросился на неприятеля и, несмотря на сильное сопротивление, овладел шанцами. Между тем, к левому берегу приближались три больших суда с подкреплением турок; 4 конно-легкие орудия встретили неприятеля сильным огнем, потопили одно из судов вместе с находившимися в нем людьми, другое, сильно повредив, заставили вернуться назад; только одно достигло берега, и было осыпано картечью. Турки, кидая оружие, просили пощады.
Тут явился один из тех удальцов, которых так много между старыми солдатами Тобольского полка, по имени Сидор Ревек; под градом пуль, кинулся он в воду, прикрепил канат к судну и притащил его к берегу вместе с телами убитых, которых было до 50 и с 30 человеками, сдавшимися в плен; кроме того, на судне было два ящика с патронами и много оружия.
По показанию пленных, на наш берег вышло в этот день до 3,000 турок; из них утонуло, убито и ранено около 800 человек, 123 взято в плен. С нашей стороны потеря заключалась – в убитых 18 человек нижних чинов, раненых 2 обер-офицерах и 58 нижних чинов.
В следующую ночь ретраншементы были срыты; попытки турок переправиться на наш берег надолго были уничтожены блестящим делом 16-го апреля, где наша артиллерия и храбрые Тобольцы явили новый опыт мужества и благоразумного исполнения распоряжений своих начальников.
Против Силистрии, на левом берегу Дуная, устроивались в последних числах марта, под начальством генерал-лейтенанта Хрулева, прикрытые сообщения между батареями на три версты длиной и возведены 14 батарей, с эполементами, для действия против батарей правого берега и против Силистрии, а равно для уничтожения флотилии, стоявшей за островом Гопа. 1-го апреля были заняты нашими охотниками как сам остров Гопа, так и Голый остров. 10-го числа наша артиллерия, под начальством исправляющего должность начальника штаба артиллерии, полковника Крыжановского, метким огнем своим по шедшим из Рущука в Силистрию семимачтовым судам, потопила два из них и одно сильно повредила.
Против Калафата мало-валахский отряд был расположен, во время переправы главных сил через Дунай, при с. Модловите.
В с. Поянах оставлен был летучий отряд из 4 сотен казаков и 2 дивизионов улан под начальством генерал-майора Гастфера. 14-го марта турки выслали всю свою кавалерию из Калафата для нападения на с. Пояны. Но атакованные с фронта генералом Гастфером, вышедшим на встречу им из Поян, и с фланга полковником Желтоножкиным с 2½ сотнями казаков, которых послал генерал-майор Сальков, находившийся в с. Голенцы-Команы, турки были на голову разбиты, потеряли один байрак, 80 человек убитыми и 14 пленными, в том числе одного офицера. С нашей стороны убит один казак, ранены и без вести пропали 7 казаков и два улана, контужен один обер-офицер.
Под Калафатом происходили частые мелкие стычки между аванпостами и турками, выходившими на острова или в близлежащие деревни для рубки дров и фуражировки. Вообще, при первом движении наших отдельных частей, турки быстро удалялись.
9-го апреля генерал-лейтенант Липранди произвел с кавалерией рекогносцировку турецкого укрепленного лагеря. Неприятель, занимавший Чепурчени, был вытеснен из селения и в беспорядке отступил к непроходимым болотным прибрежьям Дуная; тут произошла страшная резня; турки были большей частью изрублены или втоптаны в болота. Высланная на помощь из Калафата кавалерия была опрокинута. Турки в этом деле потеряли два знамени, до 260 человек убитыми и 10 в плен взятыми. С нашей стороны убиты – 1 обер-офицер, 19 человек нижних чинов, ранены и контужены 2 обер-офицера и 22 нижних чинов.
Турки вымещали свои поражения на бедных болгарах; притеснения и жестокости с ними превосходили всякую меру. Несчастные страдальцы присылали депутацию к генералу Липранди, умоляя русских перейти через Дунай и освободить их от ненавистного мусульманского ига.
В начале апреля месяца русские войска узнали о приезде в княжества героя наших войск с Турцией, Персией и Польшей генерал-фельдмаршала князя Варшавского графа Паскевича Эриванского. Кн. Горчаков, поздравляя войска с приездом главнокомандующего, в приказе своем, между прочим, говорит: «переправа через Дунай, совершившаяся современно назначению генерал-фельдмаршала главой армии на Дунае, служит предвестником побед и славы, к которым поведет нас испытанный в боях герой». Приказом от 5-го апреля кн. Варшавский объявил о принятии личного начальства над войсками 3, 4 и 5 пехотных корпусов. Вслед за тем, он сделал распоряжение, чтобы Мало-Валахский отряд, расположенный в окрестностях Калафата, отошел к Краиову; часть войск, состоявшая из Екатеринбургского пехотного полка, одной батарейной и 6 орудий легкой батареи, направились в Бухарест, а Тобольский пехотный полк с 6 орудиями легкой батареи – в г. Турно. Впоследствии времени 1 бригада 12-ой пехотной дивизии с двумя легкими батареями отошла в Текуч, а Бугский уланский полк отправлен в с. Дорешти; так что в Краиове, у генерала Липранди, остались только 2 бригады 12-ой пехотной дивизии с одной батарейной и одной легкой батареями, 2-ая бригада 5-й легкой кавалерийской дивизии и два казачьих полка. На половине же дороги между Краиовом и Слатино, при с. Балате, расположили одну бригаду 12-й пехотной дивизии.
Чтобы вполне понять это движение, надо припомнить, что колеблющаяся политика Австрии все более и более склонялась к западным державам и австрийские войска сосредоточивались в Трансильвании, в тылу Мало-Валахского отряда. Кроме того, фельдмаршал желал стянуть как можно более сил на главном месте наших действий против турок. Вследствие таких соображений, по приезду своему в Бухарест, он приказал войскам, состоявшим под командой генерал-адъютанта Лидерса, двинуться к Черноводам, куда они и прибыли 19-го апреля. Авангард их расположился в Рассевате, а фланговый отряд в Карасу.
Такое быстрое занятие всей области и открывшаяся возможность дальнейшего движения вперед, которому, конечно, не помешал бы укрепленный лагерь Омер-паши, изумили в Европе людей, привыкших читать о беспрерывных победах мушира и его необыкновенных воинских способностях. Мы вообще старались избегать всяких опровержений иностранных писателей, заставляя говорить сами факты, но не можем не привести здесь замечания одного из журналов, конечно не отличающегося своим расположением к нам[51], чтобы показать тогдашнее направление умов. «В настоящее время положение Турции никого более не обманет, разве только тех, у кого все мысли сбиты и перепутаны исполненными пристрастия вымыслами, наводнявшими Европу во время восточной войны. Поклонники Турции не раскрывали нам ее бессилие и позор… По их словам, турки навели ужас на русскую армию в продолжение первых же шести месяцев на Дунае; они одерживали громкие победы в кровавых битвах, где дрались один против четырех. Европейские журналы подхватывали с восторгом и передавали доверчивым читателям эти и еще многие другие сказки, созданные воображением турок во время войны, и сказки эти незаметно перешли в историю и почти прослыли за истины».
Чтобы убедиться в этом, стоит прочесть истории войн 1853-1856 года – Герена, Евгения Пика (Pick de lʼIsère), Дю-Касса, Клапки, Базанкура и других.
Глава шестнадцатая
Крейсирование нескольких неприятельских пароходов у берегов Одессы. – Средства ее обороны. – Появление союзного флота у Одессы; мнимый повод к тому. – Требование союзных адмиралов выдать суда, находившиеся в гавани и отказ командующего русскими войсками в Одессе. – Бомбардирование Одессы. – Действия Щеголевской батареи против пароходо-фрегатов и артиллерии против отдельных баркасов с десантом. – Последствия бомбардирования. – Потери, понесенные с обеих сторон. – Приготовление к дальнейшей обороне города. – Отплытие флота. – Награды, пожалованные защитникам Одессы.
Следуя хронологическому порядку событий, мы должны оставить на время главные силы наши за Дунаем и перенести читателей на другой театр войны, где действовали отдельные части той же армии, резервные батальоны тех же храбрых полков, которые подвизались на Дунае.
Мы уже видели, что союзный флот вошел в Черное море и покрыл его воды своими многочисленными кораблями. В первых числах апреля неприятельские пароходы крейсировали в виду Одессы или вблизи ее; они захватили несколько купеческих каботажных судов с хлебом, углем и солью, и хотя потом удалились от берегов ее, однако это внезапное появление нескольких пароходов, а еще более разнесшиеся темные слухи и журнальные вести заставляли опасаться более важных действий неприятельского флота. Командовавший войсками в Одессе, барон Остен-Сакен, счел необходимым принять все меры, какие были возможны, по краткости времени, для внутреннего спокойствия города. Часть арестантов была отправлена в Бендеры и стали вывозить вовнутрь России зерновой хлеб, которого находилось очень много в городе.
Одесса, город исключительно торговый, представляла весьма незначительные средства к обороне, которые можно было с успехом противопоставить турецким крейсерам, а не соединенным флотам двух первенствующих морских держав. Беззащитность ее положения, присутствие в ней многих иностранных подданных, в том числе Англии и Франции, склады их товаров, а равно и то, что Одесса доселе служила житницей западных держав и еще недавно спасла их от голода, – по-видимому, эти обстоятельства должны были избавить ее от всякого покушения к нападению; но, к сожалению, эта несчастная война впоследствии показала, что союзники не пренебрегали легкими трофеями; история Балтийской кампании и опустошение тех берегов Азовского моря, где не было никакого противодействия, убедили, что беззащитность местности не спасала ее от разорения. Тут уже союзники не выставляли никакого предлога, а просто жгли, что могли; хотя положительно можно сказать, что постоянным в течение лета бомбардированием наших берегов они нанесли нам менее ущерба, чем себе, потратив бесчисленное количество снарядов, пороха и угля.
Одесса защищена была 6-ю небольшими, наскоро поставленными батареями, расположенными в следующем порядке: батарея № 1 на правом фланге, в 6 двухпудовых мортир и два единорога, устроенная на прибрежном возвышении, при съезде вниз на дачу графини Ланжерон; № 2 в 6 двадцати четырех фунтовых пушек, на купеческом или карантинном моле, за самым входом в него; № 3 в 16 двадцати четырех фунтовых пушек, на оконечности этого мола; № 4 в 8 однопудовых единорогов, внизу бульвара, направо от лестницы; № 5 в 6 двадцати четырех фунтовых пушек левее ее, тылом к саду и дому князя Воронцова; № 6 в 4 двадцати четырех фунтовых пушек, на оконечности практического мола. Прислуга на батареях состояла только частью из полевой и гарнизонной артиллерии, но преимущественно из людей, взятых из пехотных полков и еще не совсем приученных к делу.
ebooksa