В мозг

Действующие члены Всемирного Правительства обратились в сторону испанского соратника, сжавшегося в инвалидном кресле в один желчный комок.

– Гер Гальего, в чем заключается ваша идея?

– В том, чтобы изолировать – как вы их там называете? – прыгунцов до выяснения обстоятельств. Карамба! Пускай сначала докажут, что с ними можно общаться.

– Гер Гальего, – как можно мягче произнес Даммер. – Нам всем известна ваша нетерпимость в этнических вопросах, вместе с тем известны ваши заслуги в области политологии и естественного права. Однако, то, что вы сейчас предлагаете, не представляется мне исполнимым. Как можно изолировать разумных существ, прилетевших из глубин космоса? Я этого отказываюсь понимать. И главное, зачем?

– Затем, что мы про прыгунцов ничего не знаем! – проскрежетал испанец с инвалидного кресла. – Дикие времена грядут! Вы еще попомните мое предсказание, полоумные добряки, да поздно будет!

При упоминании Диких времен действующие члены Всемирного Правительства красноречиво переглянулись, но удержались от высказываний. Вздорный и несгибаемый характер Гальего был хорошо известен. Испанец всегда высказывался от души, но на этот раз переборщил: упоминание о Диких временах было, разумеется, неуместным.

– Предлагаю голосовать. Кто за то, чтобы вступить с прыгунцами, от имени Всемирного Правительства, в официальный контакт, с целью выяснить их дальнейшие планы, а именно: намерены они покинуть нашу планету, социализироваться или стать прокаженными? Одиннадцать человек за. Вы, гер Гальего, насколько понимаю, против? Решение принято большинством голосов. Остается назначить ответственного за исполнение.

Наметившееся оживление спало: контактировать с прыгунцами никто не хотел. Старики предпочитали учить уму-разуму подрастающее поколение и дочитывать книги, дослушивать музыку, досматривать голоматографические фильмы, с которыми не успели ознакомиться за предыдущую жизнь. Старикам оставалось немного: если терять время попусту, можно не воспринять нечто невосполнимое – то, без чего жизнь не получит завершающего штриха, окажется невзрачной и напрасной.

– Ну, кто возьмется за это дело? – подбодрил Даммер. – Может быть, вы, гер Петров?

– Может быть, сами возьметесь, Даммер? – зло высказался Юрий Петрович. – Я со своей стороны окажу вам всяческое содействие.

– Полагаю, гер Петров возьмется за прыгунцов на правах хозяина. Голосуем. Кто за? Девять человек за. Кто против? Гер Петров и гер Гальего против. А вы, гер Карраско тоже против кандидатуры Петрова?

Рыхлый аргентинец в плетеном кресле обмяк и, казалось, уснул. Однако, когда к его руке притронулись, она была холодной. Все, кто был в состоянии, вскочили и окружили Карраско, но тот не подавал признаков жизни. Пульс не прощупывался, а поднесенное ко рту зеркальце не запотевало.

– Придется сообщить родным, – признал потрясенный смертью соратника Даммер.

– Надеюсь, этот вопрос ты не поставишь на голосование? – поддел Юрий Петрович, не на шутку разозленный и расстроенный тем, что Карраско умер в его доме.

До приезда родственников, Карраско оставили в кресле, укрыв с головой пледом. Заседание Всемирного Правительства было закончено. Старики принялись потихоньку расползаться по полученным в потребление коттеджам.

4. Мозгомирье*

Проснувшись на следующее утро, я, к своему удивлению, обнаружил, что стеклянные лучи из глаз не исчезли. Ощущение их присутствия сохранилось. Однако, чувствовал я себя на подъеме, поэтому о здоровье не сильно беспокоился. К тому же, стеклянные лучи оставались невидимыми: у меня наличествовало ощущение лучей, но зрение функционировало исправно. Если бы я и надумал обратиться в поликлинику, предъявлять врачам было нечего.

«Доктор, у меня чувство, что из моих глаз выходят два необычных луча, длиной по пять метров. Они, знаете, такие гибкие и извивающиеся».

«Какого цвета лучи?»

«Никакие, я их не вижу. Но они представляются мне стеклянными, то есть полупрозрачными. Пропишите мне глазных капель, пожалуйста».