"Что?" Я бы не удивился больше, если бы она спросила, почему я не могу по-настоящему сконцентрироваться и поднять свое тело в воздух.
— Я пытался втолкнуть их в тебя последние двадцать минут. Она сказала мне. «Всю свою жизнь я слышал о девушках, которых щупали в кино. Я хочу, чтобы их щупали, Билл. Так что положи свои чертовы руки на мои сиськи!»
Я посмотрел на нее, чувствуя дополнительный прилив крови к моему члену. Это Нина так говорила! Нина! Ее слова почти заставили меня потерять контроль над собой.
«Я не думал…»
"Нет, ты этого не сделал". Она дышала. «Теперь прикоснись ко мне. Покажи мне, как сильно они тебе нравятся».
Она наклонилась вперед и снова поцеловала меня, ее правая рука взяла мою левую. Она положила его на выпуклость своей груди, и я почувствовал мягкость и упругость, о которых так мечтал. Даже сквозь свитер я чувствовал твердость соска, упирающегося в мою руку. Я застонал и начал нежно сжимать ее. Она застонала мне в рот.
Не прошло и пяти минут, как моя рука скользнула к краю ее свитера и нашла его глубоко под ним. Нина не возражала, напротив, она выгнула спину, чтобы дать мне более свободный доступ. Я чувствовал мягкую, гладкую кожу ее живота, когда моя ладонь поднималась вверх. Я чувствовал ребра под плотью и, наконец, проволоку и хлопок ее лифчика. Отработанным движением пальцев моя рука оказалась внизу, а ее грудь оказалась напротив ладони, ее сосок уперся в нее.
Ее дыхание стало бешеным, когда я ласкал ее, ее язык все глубже и глубже погружался в мой рот. Ее собственная рука скользнула под мой свитер, ощупывая мою плоть, лаская ее. Наконец он соскользнул вниз, ее пальцы замерли на талии моих штанов. Они надавили, и ее рука нашла выпуклость на моей промежности. Она экспериментально сжала его; сжатие, которое почти заставило меня кончить прямо здесь.
«О, Билл». — прошептала она, на мгновение прервав поцелуй.
"Уххх." Все, что я мог сказать в ответ.
Она продолжала ласкать меня через штаны, а я продолжал чувствовать ее обнаженную грудь под лифчиком. Я переключался с одного на другое, сравнивая их, прикасаясь к ним, наслаждаясь ими. Слишком скоро музыка из динамиков стала громче, и мы посмотрели вверх, чтобы увидеть, как по экрану катятся титры. Вокруг нас стояли другие люди и направлялись к выходам. Мы неохотно разошлись, высвобождая руки друг от друга.
Она подарила мне последний поцелуй. "Хорошее кино." Она прокомментировала затаив дыхание.
"Ага." Я согласился. «Лучшее, что я видел на данный момент».
Было далеко за десять часов, когда я высадил ее перед ее домом.
Наш поцелуй на ночь был спокойным и кратким из-за того, что один или оба ее родителя, вероятно, смотрели через занавески. Мы обменялись «Я люблю тебя», и она вышла из Датсуна. Она остановилась у входной двери, помахав мне в последний раз. Через секунду она благополучно оказалась внутри.
Я медленно ехал домой, мои яйца отчаянно болели, боль усиливалась с каждым ударом, который не поглощали мои нестандартные амортизаторы. Когда я вошел, в доме было темно. Я поднялся наверх и разделся. Через десять секунд я уже был в руках. Через двадцать секунд после этого все было кончено. Я перевернулся и заснул.
Она пришла на следующий день, чтобы подготовиться к выпускным экзаменам, которые быстро приближались. Мы разложили книги с наших общих занятий на журнальном столике, и я включил альбом BTO, который нашел в папином шкафу для записей. Мне действительно было интересно учиться. Мне нужно было сдать тест по биохимии, чтобы мой средний балл был достаточно высоким, чтобы претендовать на академическую стипендию, на которую я положил глаз. Но у Нины были другие идеи.
Она начала целовать меня в шею и тереться об меня. Я чувствовал прикосновение ее грудей к моей руке и мог вспомнить, как они ощущались на моей руке.
"Нина." — игриво запротестовал я, не отстраняясь от нее. «Мы должны учиться».
Она взяла мое лицо в свои руки и повернула его к себе. Ее глаза сияли. "Это биохимия, не так ли?" — спросила она, прижавшись губами к моим, облизывая их языком.