Я ненавидел каждую минуту, пока работал там, но многому научился. Меня считали чем-то вроде чудака, квадратной привязки, но они были очень впечатлены моим колдовским чутьем к фондовому рынку и к тому, как я улавливал тенденции на нем. Это было нетрудно сделать, когда у вас было знание того, как работает система, в сочетании со знанием будущих событий. Я научился исследовать и инвестировать в небольшие, неслыханные акции, которые должны были извлечь выгоду из какого-то технологического или социологического прогресса. Такие вещи, как производство латексных перчаток перед лицом кризиса СПИДа.
Неудивительно, что большинство моих блестящих прозрений были связаны с медицинской и фармацевтической промышленностью. Например, я знал из своей прошлой жизни, что будет большой толчок к оснащению каждой крупной пожарной службы и компании по производству грузовиков в стране полуавтоматическими дефибрилляторами. Итак, используя полученные навыки, я изучал, какие компании производят эти вещи, и предлагал своим клиентам вкладывать туда свои деньги. Я всегда был прав, и мои клиенты зарабатывали деньги. Моя репутация росла, и я начал развивать контакты; самое главное в этом деле. Тот факт, что я терпеть не мог большинство своих клиентов, не имел значения. Я научился откладывать это в сторону. Мои клиенты были моим билетом на свободу.
К 1990 году, когда Нина пошла на третий курс медицинской школы, у меня были и контакты, и впечатляющая репутация, в которых я нуждался. Я оставил свою должность в фирме, и так родилась компания Stevens Investment Consulting. Моя цена была высокой, выше, чем у кого-либо в районе Сиэтла. Я не рекламировал ни в какой форме или форме. Но у меня было больше клиентов, чем я мог обслужить. Из уст в уста распространился слух, что если вы хотите гарантированно заработать какие-то деньги, вы идете и встречаетесь с Биллом Стивенсом. Сдам просторный офис недалеко от центра. Я нанял привлекательную секретаршу для работы на стойке регистрации. И я давал убийственные советы, которые, насколько мне известно, никому не стоили ни цента потерь. Как ни странно, значительную часть моих клиентов составляли консультанты по инвестициям, с которыми я работал в фирме. В конце концов, кто лучше них знал, насколько точны мои предсказания. Никто из моих клиентов никогда не знал, что я живу в лачуге для бедняков в Южном Сиэтле и езжу на работу на старом Датсуне. Никто из них не знал, что я вкладывал каждую лишнюю копейку в те акции, которые им рекомендовал.
Наш собственный капитал превысил отметку в миллион долларов примерно в то время, когда Нина пошла на четвертый и последний курс медицинской школы. Мы отпраздновали это, сделав несколько покупок. Купил жене Volvo со всеми прибамбасами. Купил себе БМВ со всеми прибамбасами. Я купил нам обоим дом с тремя спальнями в одном из пригородов среднего класса, вложив двадцать процентов и взяв ссуду на тридцать лет под семь с половиной процентов. Агент по недвижимости, которая продала его нам, подумала, что мы сошли с ума, когда она взглянула на наш кредитный отчет и отчет о прибылях и убытках.
Наш собственный капитал превысил отметку в миллион долларов примерно в то время, когда Нина пошла на четвертый и последний курс медицинской школы. Мы отпраздновали это, сделав несколько покупок. Купил жене Volvo со всеми прибамбасами. Купил себе БМВ со всеми прибамбасами. Я купил нам обоим дом с тремя спальнями в одном из пригородов среднего класса, вложив двадцать процентов и взяв ссуду на тридцать лет под семь с половиной процентов. Агент по недвижимости, которая продала его нам, подумала, что мы сошли с ума, когда она взглянула на наш кредитный отчет и отчет о прибылях и убытках.
— Но, сэр, — почти умоляла она. «Этот дом стоит всего двести двадцать тысяч. С вашим доходом и имуществом вы можете претендовать на более чем девятьсот тысяч. Зачем вам…»
— Мэм? Я прервал его: «Это тот дом, который нам нужен. Вы собираетесь продать его нам или нет? Если нет, я буду счастлив найти другого агента, который это сделает».
Она продала его нам, конечно. Она, конечно, не хотела потерять свою комиссию. Мы переехали в наш первый дом 18 сентября 1991 года. В первую ночь мы занимались любовью в спальне, еще до того, как начали распаковывать вещи.
Нина Стивенс стала доктором Стивенс 3 июня 1992 года. Мои родители, ее родители, Трейси, даже Майк и Мэгги прилетели на церемонию. После того, как все они вернулись домой, у Нины оставалось четыре недели до начала ее резидентуры в отделении неотложной помощи. Я взял отпуск на работе, это легко сделать, когда ты начальник, и я снял нам квартиру на подветренной стороне Мауи. Если не считать нашего медового месяца, это был наш первый настоящий отпуск. Мы провели три с половиной недели, отдыхая на пляже, питаясь в ресторанах, осматривая достопримечательности и занимаясь любовью не менее двух раз в день; иногда в нашей квартире, иногда на пустынном участке пляжа, когда солнце садилось, а однажды в ванной круизного катера с экскурсионным ужином. Последнее было не совсем занятием любовью, это был чистый похотливый трах, насквозь. Не то чтобы в этом что-то не так.
Когда мы вернулись в Сиэтл, для Нины начался ад проживания. Она работала по тридцать шесть часов подряд, по крайней мере, три раза в неделю, изучая тонкости лечения медицинских и травматических повреждений в самом загруженном отделении неотложной помощи в Вашингтоне. Если ей и разрешали там поспать, то обычно меньше часа. Когда она была дома, она была истощена. Много раз она накачивалась в доме в ненастный час и пыталась рассказать мне о своей смене, но засыпала на полуслове. В таких случаях я относил ее в постель, как ребенка, раздевал и укладывал.
В этот период я сосредоточился на своей работе, часами просиживал за своим компьютерным терминалом в офисе или в прихожей своего дома, исследуя компании, выясняя, что они производят, как они это делают, какое сырье они используют для производства. это с. Я провел еще больше часов, разговаривая по телефону со своими клиентами, советуя им купить то, продать то. Моя репутация продолжала расти до такой степени, что мне приходилось отказывать клиентам, потому что у меня просто не было времени консультироваться с ними. И, конечно же, по правилам капитализма моя цена росла вместе со спросом на меня. Я получил так много предложений работы за возмутительные зарплаты от крупных фирм, что я потерял им счет. У меня было так много богатых придурков, которые предлагали сотрудничать со мной, что мне пришлось придумать стандартную речь для их отказа.
Я полагаю, было неизбежно, что однажды два джентльмена в костюмах вошли в мой кабинет и подошли к Дарле, моей молодой секретарше. Они сказали ей несколько слов, показали какое-то удостоверение, и через секунду у меня на столе зазвонил телефон. Она рассказала мне о моих посетителях, и я велел ей впустить их.
«Мистер Стивенс», — сказал тот, что повыше, его глаза скользили по моему офису в поисках чего-то компрометирующего. «Я специальный агент Тэлон, ФБР».
Он открыл небольшой кожаный футляр, демонстрируя свои удостоверения. «Это агент Спаркс из Федеральной торговой комиссии». Спаркс показал свои учетные данные. — Вы не будете возражать, если мы перекинемся с вами парой слов?
«Вовсе нет, джентльмены, — сказал я, подавляя нервозность при появлении парочки федералов, — садитесь, пожалуйста». Я указал им на стулья перед своим столом. — Могу я попросить Дарлу принести вам кофе или чая? Может быть, воды в бутылке?
— Нет, спасибо, — ответил Тэлон за них обоих. Они заняли свои места и какое-то время просто смотрели на меня.
— Чем я могу вам помочь? Я попросил.
«В инвестиционном сообществе ходят слухи, — сказал Спаркс, выступая впервые, — что если вы хотите гарантированно заработать на рынке, вам следует обратиться к Биллу Стивенсу из Stevens Consulting».
Я слегка улыбнулся: «Рад узнать, что моя репутация идет мне на пользу».
— Угу, — продолжил Спаркс. «Мы немного проверили вас, мистер Стивенс. Когда мы слышим что-то подобное, нам становится немного любопытно. Гарантированные деньги? На фондовом рынке? чуть больше, чем респектабельная форма азартных игр. У кого-то есть к ней чутье, у кого-то нет. Но ни у кого нет такой репутации, как у вас. Никто».