Бенгардийская история

Но крыльям был уготован короткий срок: Акил с Фаром собезьянничали его изобретение и тоже отрастили себе крылья. Братьям не составило труда догнать Ананда, вцепиться когтями и зубами в его крылья и оборвать их. Тот отбился задними лапами, и троица, кувыркаясь в воздухе, покатилась на самое громадное облако. Ананд бросился по нему наутёк, закрыл глаза, а когда открыл, облако под ним обернулось грозовой тучей. Акил с Фаром попятились в ужасе от грозно грызущих, бурчащих, рыскающих, кого бы ужалить, молний, сновавших туда-сюда в сгустившейся тьме.

– Да брось, Ананд! – кричал, ухмыляясь, Акил. – Мы не настолько глупы, как ты думаешь! Ты ещё не умеешь создавать молнии! Твои молнии – жалкая подделка!

– Да, дешёвые фокусы! Ими только чужаков пугать! – поддержал брата Фар и прихлопнул лапой возникшую рядом с ним загогулину света как букашку.

И братья с рыком понеслись на Ананда. Погоня продолжилась. Но продолжалась она недолго: преследователи не отставали от Ананда, шли по его следам с остервенелыми мордами и уже почти сравнялись с ним. В любой другой день Ананд с лёгкостью бы оторвался от погони, но не сегодня – слишком много сил он потратил, создавая из шерстинок – травинки, а из молочных зубов – эдельвейсы. Ананд почти смирился со своей судьбой, но страх, как это часто бывает, обставил рассудок, и тигрёнок растрачивал силы, не заботясь о том, что будет дальше. И, лишившись последних сил, Ананд подбитой из ружья птицей рухнул вниз.

Сознание покидало его, и, падая на землю, он проваливался во тьму. Но если бы в эту минуту Ананд посмотрел на себя со стороны, то увидел, как рядом с ним небо раскроила молния, и мир словно растрескался, и посыпалось цветистое крошево света. Падение замедлилось, полотно света подхватило тигрёнка и мягко опустило в реку, после чего рассеялось без остатка.

Холодная вода вернула Ананда в чувства. Акил с Фаром вытащили его на берег и обступили. На их мордах страх мешался с ненавистью – несуразная гамма чувств. Братья запыхались, они поспешно отряхнулись и высушили себя остатками искры.

– Ты что, умеешь творить настоящий свет? – с напором спросил его Акил.

Ананд, откашлявшись, бессильно поднял на братьев глаза, решил подняться, но сильная лапа снова прижала его к земле.

– Творить свет? О чём это вы? – спросил он у братьев.

– Не свет, а настоящий свет, безграмотный ты! Большая разница. Мы видели, как столб света опустил тебя прямиком в реку. Как ты это сделал? – требовал ответа Фар.

Прикинув, что это его единственная и последняя надежда поскорее избавиться от этих двоих, Ананд решительным голосом ответил:

– Да, я умею творить настоящий свет! А если вы ещё раз полезете ко мне или назовёте моего отца «кузнечиком», я подпалю вам хвосты!

А сам подумал: как это у меня получилось?

Но, как бы убедительно он не говорил, братья ему не поверили, и Акил, жёстче прижимая его к земле, процедил:

– Ты очень устал, маленький Ананд. Мы дадим тебе время передохнуть, но когда наберёшься сил, ты сделаешь нам змею. А за то, что ты обжог мне лапу, я сейчас тебе такую взбучку устрою – век не забудешь! Фар, – приказал он брату, – держи малявку за задние лапы!

Глава 3. Кочующий остров, полный цветов

Как гром среди ясного неба, раздался прекрасный голос, и он был прекрасен даже в гневе:

– Фар, только тронь Ананда!

Акил и Фар в ту же секунду привычно склонились в поклоне, вынужденно опустив вредные и разочарованные из-за сорванного возмездия глаза перед бенгардийским принцем Алатаром. Алатар был старше их всех: ему было уже шестнадцать лет – тигр необычайной красоты, такой же красоты, как оливковая ветвь. У него были изумрудно-янтарные глаза, а в янтаре его глаз золотистая радость. Его усы – точно алмазные стрелы. На нём сияли на солнце лёгкие голубые доспехи из золота и аквамарина. И только принц с королём имели на лбу зелёную звезду.

– Принц бенгардийский, чем мы удостоились такой чести? – с глумливой лестью произнёс Акил, не поднимая глаз на принца.