Психопат, убийца, садист, полный пороков и темной страсти.
— Лили, что случилось? — он решительно подошел.
Развернул к себе и наклонился, словно хотел поцеловать. Светло-голубые глаза, похожие на осеннее небо, жестко смотрели на меня.
Вика ему все доложила.
— Почему ты думаешь, что ребенок жив? — хрипло спросил он. — Его похоронили. Я был на похоронах. Видел тело. В чем дело, крошка? С чего ты стала задавать такие вопросы?
У Зверя были встревоженные глаза.
Не помешалась ли я от горя? Но вдруг про ребенка правда!
— Невеста моего отца сказала, что он похитил какого-то малыша. Она плакала и кричала, что после его смерти ребенок один и может погибнуть… А вдруг это мой? Это ведь был его внук. И сыновей у него быть не может. Он мог его похитить! Назло Руслану — мог!
— Это все? — выдохнул Зверь с видимым облегчением.
— Тебе мало?
— Иди сюда, милая, — прошептал он, ласково ловя в ладони мое лицо. — Давай-давай, не реви…
Зверь выдохнул с облегчением, гладя лицо и шею. Затем поцеловал — почти силой, потому что мне было не до поцелуев. Но он большим пальцем раздвинул мне губы, проникая внутрь языком.
— Милая, успокойся, — выдохнул он. — Она сумасшедшая.
— Я не могу так оставить, — запаниковала я. — Мой отец убит. А если это правда и где-то там погибает какой-то ребенок, пусть даже не мой!
Для многих Зверь чудовище.
Но мне всегда помогал.
Я провела ладонями по его груди, пальцами нащупав под футболкой бугорки — это остались шрамы после того, как он вырезал на груди мое имя.
— Милая, подумай сама… Ребенок не может быть один, его кто-то кормит, ухаживает… — начал перечислять он.
Доводы звучали разумно. Но я продолжала с болью смотреть ему в глаза.
Когда мы говорим о моем отце, наверняка знать не можем. Если он подозревал, что его могут убить, то вполне мог перед этим ребенка спрятать, сделать что угодно. И Зверь знает об этом.