К кому же обратиться? К американцам? Можно, но проблематично. К тем же французам? Нет, этих фруктов точно не стоит привлекать. Мало того, что у них здесь свои интересы, ещё и ушлые, порой почище евреев будут! Советских я уже упомянул: время не пришло.
Остаются англичане, итальянцы и испанцы со всеми остальными европейскими народами. Всё мимо! Пожалуй, можно перетянуть кого-то из бундесвера, что в ФРГ. Ещё, как вариант, привлечь сербов или хорватов, но тоже не айс. К тому же лучше всего набирать легион из тех, кто не понаслышке знаком с местными традициями и населением, то есть из ассимилировавшихся белых. Так и кто это? Буры или потомки англичан из Южной Родезии.
Я читал газеты, им в последнее время здорово досталось! Они фактически потеряли власть. Да и в будущем их участь незавидна, большинство сбежит на исторические родины. Вот с этими товарищами ещё можно попробовать договориться. Однозначно… Нужно наладить дела здесь (в Аддис-Абебе и Джибути) и ехать туда, а по пути завернуть на остров Пемба. Там меня явно заждались.
Но сначала… сначала я арендовал небольшое помещение на первом этаже старой двухэтажки и повесил табличку: «Фонд помощи ветеранам войн». Ещё зарегистрировал организацию «Эфиопское братство военнослужащих запаса и инвалидов войны». Весьма красноречивые и благородные названия.
Деньги на развитие у меня, конечно же, были. Подготовка новобранцев и обучение на военном полигоне других инструкторов тоже приносили пусть и небольшой, но доход. Так что за три месяца я смог наладить работу и оброс связями. Хорошо, когда у тебя есть деньги, ты реально воевал, да ещё и знаком с несколькими генералами, способными за небольшую мзду решить многие, порой весьма сложные вопросы и проблемы.
1983 год постепенно подходил к концу, когда я смог, наконец, сформировать основной костяк своего пока небольшого подразделения. Купленное, вернее щедро проплаченное похищенное со складов или вывезенное с мест боевых действий оружие аккуратно складировалось в горной местности. В организации уже состояло много инвалидов. Тут уж специфика такая: нужно начинать с наименее защищённых и в то же время имеющих боевой опыт.
Работы в Эфиопии мало, экономика подорвана войной, плюс потеря выхода к морю из-за утраты Эритреи. И ещё многочисленные беженцы-переселенцы в результате войны, как с Эритреей, так и с Сомали. Народ прибывал, но всех прокормить я не мог. Я же не Советский Союз, чтобы негров кормить! Пришла пора выходить на рынок войны и предлагать свои услуги в качестве наёмников. Деньги у меня есть, но немного, и на всех их, конечно же, не хватит. Пора в дорогу!
Да и культ Змееголового приходилось воссоздавать практически с нуля. До посвящения в жрецы бога допускались только избранные, зато в последующем им полагались всевозможные преференции и всяческие поощрения. Словно все входящие в этот круг стали африканскими масонами.
Чёрные масоны! А почему бы и нет? Нужно ещё базу организовать где-то на стыке Джибути и Сомали. Желательно там, где вообще нет никаких правил и законов и мало населения. Точнее, не базу, а скорее тренировочный лагерь, но для этого нужен соответствующий исполнитель.
Перебрав в уме множество людей из местных ветеранов, я остановился на капитане Абале Негаш. Негаш — высокий худой эфиоп племени афар, с резкими чертами лица, небольшой бородкой и еле пробивающимися усами — оказался искренне рад этому предложению. Профессиональный военный, получив ранение в руку, оказался не у дел: руку, хоть и левую, ему ампутировали. Хороших протезов тут не достать, да и не было их ещё в это время. Вырастить новую руку я ему, разумеется, не мог. Впрочем, этого и не требовалось: ведь главное — это понимание целей и задач.
Абале Негаш по прозвищу «однорукий», поправив пустой рукав на обрубке левой руки, вошёл в здание Фонда помощи ветеранам. Он только что закончил разговор с майором запаса Дедом Бинго. И этот разговор выбил его из привычной колеи безрадостного доселе существования. Казалось, вместе с рукой он потерял смысл своего существования. Нет, он бы так и жил дальше, пытаясь найти своё место под солнцем, но то, что сейчас предложили, ему даже не снилось.
Бинго, который просил называть его необычным прозвищем Мамба, действительно казался змеем-искусителем. Негуш сразу понял, почему Бинго получил это прозвище. Понял и ничуть не удивился.
Зайдя в помещение конторы, которая временно перешла в его пользование, капитан кивнул своим соратникам в полувоенной форме и уселся прямо под обдувающий ветерок потолочного вентилятора. Большие пластиковые лопасти медленно вертелись, отгоняя от потолка лениво жужжащих мух. Попутно они создавали небольшой поток более-менее прохладного воздуха, что так приятно чувствовать на разгоряченном лице. Хорошо!
Негаш вынул из-за пояса пистолет и задумчиво отщёлкнул магазин. Подумал, открыл ящик стола и сгрузил туда и пистолет, и магазин. А вместо оружия вынул лист бумаги и карандаш. Карандаш коснулся ещё чистого листа бумаги, когда мысли Абале перескочили на недавние воспоминания.
Его батальон собрали из наспех мобилизованного со всех концов Эфиопии молодняка. И почти сразу слабо обученных и плохо вооружённых солдат бросили в бой. То, что это неправильный шаг, Негаш знал, но ничего не мог с этим поделать. Ему оставалось лишь надеяться, что противостоящие им эритрейские повстанцы окажутся ещё хуже вооружены и менее обучены, чем они. Но всё вышло ровно наоборот.
Не выдержав отчаянного натиска повстанцев, бойцы вверенного Негашу батальона стали разбегаться кто куда. Ни окрики, ни стрельба в воздух нисколько на них не повлияли. Едва бацилла страха и паники коснулась их сердец, они бросили всё и пустились наутёк. Пришлось бежать и капитану, а ведь он происходил из рода потомственных воинов. Его отец, будучи эфиопским дворянином, дал ему отличное домашнее образование, обучив всему, что знал сам. Современную же науку побеждать Негаш осваивал в полевом военном лагере, где преподавали советники из СССР.
Благодаря этому он прошёл ускоренные офицерские курсы и теперь с горем пополам знал русский язык. Все эти знания не раз пригодились ему в боях, но всё равно не уберегли от ранения в последнем. Уже при отступлении ему в руку прилетела пуля, раздробила кость, впоследствии вызвав нагноение. Несвоевременное лечение привело к заражению крови, и в результате руку капитану ампутировали.
Затем комиссация, безработица, жалкая полунищенская жизнь в сотрясаемой от войн стране и полное разочарование в этой самой жизни. Возможно, Абале и оправился бы, занялся чем-нибудь полезным, например, выращиванием тех же бананов на плантации. Или пошёл мелким чиновником в администрацию своего небольшого городка. Хотя это вряд ли: отец после прихода к власти путчистов и возникновения социалистической Эфиопии растерял все свои возможности и былое влияние. Помочь сыну устроиться в жизни он бы не сумел. Так что, вероятнее всего, Негаш постепенно опустился бы на самое дно, сознавая всю безысходность своего существования. Кому нужен калека?
Но тут на горизонте его жизни появился майор Бинго, помог выкарабкаться из долгов, дал цель и придал смысл его существованию. Негаш получил работу и вот уже, в отсутствие Бинго, оставался за старшего. Абале не знал, кто такой Бинго на самом деле. Как не догадывался и о том, откуда у того деньги. Да и вообще не представлял: почему отставной майор возится с калеками и ветеранами?
Общие цели он постепенно уяснил, но зачем Бинго подбирал хорошо владеющих оружием людей, не совсем понимал. В одном он точно был уверен: Мамбу совершенно не интересовала Эфиопия. К местным властям он не проявлял никакого интереса, да и сам лагерь приказал перенести на территорию Джибути, недалеко от границы с Сомали. Точнее, практически на её условной границе. Отсюда и вывод, который Негаш сделал: сфера интересов бывшего майора лежала за пределами Эфиопии.
ebooksa