Мне в голову пришла мысль, я тут же решила ее проверить. Встала, подошла к окну, завороженно посмотрела на улицу. Угол дома напротив находился совсем рядом, метрах в двадцати от нас, при этом тонул в густом тумане, люди становились призраками, исчезая в белой тьме. Эмброуз их словно поглощал, не собираясь возвращать назад.
– Ты туда не пойдешь, – громко отчеканила Моника прямо над моим ухом, она тоже пришла к такому же выводу: если убитая девушка просит о встрече в тумане, жди беды. – Мы тебя потеряем из виду, стоит тебе лишь перейти дорогу. Это ловушка.
Анна с невозмутимым видом накинула на себя легкий светлый кардиган и сказала:
– Если мы хотим узнать, что с нами происходит, нужно рисковать. Ждите меня дома. Не приду через десять минут – берите вилы, лопаты, все, что будет под рукой, и идите за тот угол.
Моника собиралась было возразить, но я положила руку ей на плечо.
– Это не изменит ее решение, ты ведь знаешь.
Надув губы, она кивнула. Мы втроем открыли окно, выглядывая Анну. В поле нашего зрения, спустившись и выйдя из дому, она появилась через минуту – шла, с беспокойством оглядываясь по сторонам. Прижавшись к подоконнику, мы напряженно за ней следили. Не успела Анна сделать двух шагов через дорогу, как будто из воздуха появился ржавый пикап, он на адской скорости, раздирая в клочья туман, несся прямо на нее. Секунда-другая – и Анна словно тряпичная кукла отлетела на землю под наше окно. Пикап, приехавший ниоткуда и умчавший в никуда, только зловеще мигнул фарами.
Время на мгновение остановилось, когда мы смотрели на Анну, бьющуюся в агонии. Из-под светлой головы расползалась бордовая лужа крови.
– О господи, – прошептала Моника и, развернувшись, побежала на улицу, мы с Кэтрин за ней.
– Не трогайте ее! – заорала Кэтрин сквозь слезы, когда мы присели возле Анны. – У нее наверняка поломаны кости, можете сделать только хуже!
Глаза Анны закатились, она пару раз дернулась и затихла.
Дальнейшее напоминало оживший кошмар, когда самый страшный сон вдруг стал явью. Мы вызвали скорую, позвонили миссис Ньютон и уже через десять минут были в больнице. Анну отвезли в операционную, мы ждали каких-либо новостей в компании шерифа Хоука. Врач, не мешкая, вышел сообщить, что Анна впала в кому. Миссис Ньютон горько заплакала у Моники на плече, Кэтрин больно вцепилась мне в руку.
Так нас стало трое.
Я стояла над раковиной, припечатав ладони к прохладной поверхности кафеля на стене, опустив голову и зажмурив глаза. Душевная боль была такой, будто я проглотила бритвенно-острое лезвие, которое полосовало меня изнутри, с особым рвением кромсая еще свежие раны после смерти Эмбер и «французов». Как так получилось, что всего за месяц моя жизнь развалилась, как карточный домик?
Я подняла голову и взглянула в зеркало – влажные волосы спутались, лицо землистое, тусклые глаза смотрят из-под припухших век, на дрожащих губах бледный шрам выделяется отчетливей обычного. Внезапно перед мысленным взором встало красивое лицо Эмбер, зелено-голубые глаза которой смотрят в пустоту, а шея неестественно вывернута. Мгновенье спустя вместо него возникло задорное лицо Алекса, его карие глаза смеялись так, как неспособны ничьи другие. Милый задумчивый Питер, счастливо подмигивающий Фред, робко улыбающийся Дэвид и непривычно молчаливая Анна, можно было подумать, что она спит, но вязкая бордовая кровь, вытекающая из ее затылка, не позволяла обмануться. Я ощутила знакомый металлический запах, и перед моими глазами появилась красная пелена, мешая ясно видеть этот калейдоскоп смерти.
В дверь уборной громко и требовательно постучали. Моника, без вариантов.
– Элисон, я понимаю, ты хочешь побыть одна, но тебя уже хватились наши родители, так и до шерифа Хоука дойдет.
Даже не попытавшись привести себя в порядок, я, нетвердо ступая, открыла ей дверь. Огромные карие глаза грустно оглядели меня с ног до головы, Моника зашла и мягко, но крепко взяла меня за запястье, одновременно закрывая за собой дверь. Подвела к умывальнику, собрала в горсть мои волосы и, придерживая их, включила холодную воду.
– Давай сюда, вот так вот, – Моника осторожно принялась меня умывать, смешивая воду со слезами. – Что это за запах?
– Меня стошнило, – хрипло ответила я, не сумев скрыть укор, но относилось это и к моей маме тоже. Они заставили меня поесть, хотя я противилась, зная наперед, что мой организм такого не оценит. Теперь сама мысль о еде вызывала дурноту, я пришла туда, откуда вернулась после смерти «французов», – к непроизвольной голодовке.
ebooksa