Умри со мной

Я молчу, пожимая плечами. Вряд ли он это заметил.

– Но ведь ты этого не сделаешь, верно? – В его голосе звучит усмешка. Я непроизвольно бросаю на него хмурый взгляд. – Ты не хочешь уходить. Ты хочешь, чтобы кто-то был рядом. Чтобы я был рядом.

Самоуверенный придурок. Я продолжаю смотреть на него, чувствуя, как он раздевает меня. Сначала он снимает дерзость. Затем страх. Потом слабость.

– Ты обманываешь себя, что хочешь быть одна.

– Я же сказала, не анализируй меня, хренов ты мозгоправ, – огрызаюсь я.

Очередь Колдера пожать плечами. Он говорит с вальяжным равнодушием:

– Я даже не пытался.

– Ну да, конечно. – Это звучит больше обиженно, чем саркастично.

– Мой отец… – начинает Колдер, и я понимаю, что сейчас будет неприятная история. С его отцом не может быть связано что-то приятное. – Он предан делу. Даже в семье он требовал от нас, чтобы мы придерживались правил. Сначала я возненавидел его. Будучи постарше попытался понять. Ну, знаешь, ударился в психологию, думая, что она даст мне ответы. Подскажет, почему отец так обращается со мной и мамой. Может, даже поможет найти к нему подход, понять, что это я плохой сын и дело во мне. Но тогда… Я возненавидел его ещё больше. Потому что понял, что он социопат. И это не просто экспрессивное обзывательство. Это диагноз.

Колдер говорит это ровным и безразличным тоном. Я невольно задумываюсь, не такой же ли он.

– Его никогда не волновали мои интересы. Он даже не хотел признавать, что я могу хотеть чего-то другого, помимо служения Ордену. Помимо продолжения его дела.

– А чего хочешь ты? – Я обращаю своё внимание на Колдера. Он отрешённо смотрит в небо, размышляя над ответом.

– Я хочу поступить в колледж. Сам. Хочу изучать психологию и дальше. Это весьма занимательная штука, если хочешь знать, – усмехается он, и пелена с его глаз исчезает. Он сверкает на меня повеселевшим взглядом. – Поэтому мне не сложно понять суть твоего поведения.

– Так ты поэтому возишься со мной? Провоцируешь, насмехаешься? Я просто для тебя объект для изучения?

– Есть куча причин, почему я вожусь с тобой, Белоснежка.

– Ну да, например та, что ты должен меня убить.

– Ты будешь припоминать мне это до конца своих дней?

Повисает дрожащая пауза, а потом мы смеёмся. Немного истерично, немного глупо, но мы смеёмся. А в такие моменты я начинаю думать, что этот человек становится мне родным.

Но это не так.

Когда моя улыбка падает с губ, я вновь окунаюсь в свои мысли.