– Сейчас я позвоню.
– Не надо никуда звонить, – мягким голосом, глядя прямо ей в глаза, сказал Шкадов. – Куда мне идти?
– Второй этаж. Поднимаетесь по лестнице и сразу приемная.
– Спасибо.
Дмитрий широким шагом прошел к лестнице, быстро поднялся на второй этаж и вошел в приемную. Он на секунду опередил звонок. Женщина с вахты все же позвонила, но Шкадова это не остановило.
– Уголовный розыск, – сказал он и, не дожидаясь ответа, толкнул дверь кабинета.
Пожилой круглолицый мужчина в очках поднял на него голову.
– Здравствуйте, Владимир Иванович. Полиция. Московский уголовный розыск, – Дмитрий махнул на лету корочкой.
Пауза слегка подзатянулась.
– Можно поближе взглянуть, – сказал главврач, и Шкадов поднес удостоверение к его лицу. Придраться было не к чему. Документ был настоящим.
– Здравствуйте, – наконец сказал Пласковский, оторвавшись от изучения документа. – Чем могу быть полезен?
– Вы разрешите присесть?
– Конечно. А курточку можно оставить в приемной.
– Ерунда, – ответил Дмитрий, кладя куртку на соседний стол и попутно включая диктофон в кармане.
– Итак, слушаю вас, – сказал Пласковский.
– Мы расследуем обстоятельства гибели Василия Дмитриевича Цветкова. Хотелось бы знать, каким ядом он был отравлен.
Пласковский взмахнул руками:
– Извините, я даже не знаю, что он был отравлен. Да, отравление. Но был отравлен и отравился – разница есть.
– Вы хотите сказать, что у Данилова подавали отравленный салат «Цезарь»? – съязвил Шкадов.
– Какой «Цезарь»? – удивился главврач. – Такого там и не было, насколько я помню.