Кровная связь

Я сглатываю и отчаянно хочу сменить тему. — Я сломалась. Я позволила своим узам принять боль за меня. Позволила им стать монстром вместо меня.

* * *

Я отказываюсь говорить о чем-либо еще с Кираном после этого, слишком большая откровенность выводит меня из себя до дрожи. Я провожу время, тихо разговаривая со своими узами, чтобы узнать, можем ли мы действительно что-то сделать с той болью, которую испытывает Киран, но я не Целитель, как бы хорошо ни умела восстанавливать мужчин, которые принадлежат мне, и моим узам нечего предложить ему.

Интересно, смогу ли я убедить кого-нибудь еще здесь исцелить его вместо меня?

Снаружи раздается шорох и другие звуки, а затем палатка снова распахивается, и в нее врывается старшая женщина, на этот раз с двумя тарелками, наполненными до краев той же самой едой. Я не удивлена, что мне принесли вторую порцию. Хорошо известно, что мне нужны лишние калории после использования дара, но я предполагаю, что ему дали помои, которые подают так называемым овцам. Дымящаяся тарелка с жареной курицей со всеми гарнирами, политая соусом, — зрелище не для слабонервных.

Или урчащего живота.

Она подходит к нам обоим, но не обращает внимания на Кирана, а встречает мой взгляд авторитетным взглядом и говорит: — Мне сказали ослабить твои ограничители, чтобы ты могла поесть. Если ты попытаешься хоть как-то пошевелиться, я вырублю твою задницу до следующего года.

Ах.

Значит, ей не сказали, что ее дар не подействует на меня, потому что мой дар — второй по величине монстр в этом лагере? Бедная женщина. Тем не менее, я подыгрываю ей, в основном потому, что знаю, что это раздражает этого человека.

Он никогда не понимал, почему я не убиваю всех, кого он посылает ко мне, и я уверена, что он тщательно отбирает их всех. Выбирает самых раздражающих, самых подлых или самых высокомерных из своих подчиненных, которые попадаются ему под руку.

Когда мои руки связаны перед моим телом, и я могу сама себя кормить, женщина передает мне мою тарелку, а затем, наконец, поворачивается к Кирану, пихает в него тарелку, как будто он грязь под ее ботинками, и выходит обратно.

— Что это за хрень? Нас что, хотят отравить?

Я качаю головой и засовываю вилку в рот. — Добро пожаловать в VIP-жизнь в лагерях, Блэк. Как моего Связного, тебя будут кормить три раза в день горячей едой. Тебя не будут бить или нападать на тебя в душевых, а если кто-то попытается вывести тебя из строя, он ответит прямо перед самим начальником. Все, чего тебе это будет стоить, — ежедневные пытки и допросы, которые заставят задуматься о самоубийстве, лишь бы это закончилось.

Он моргает, глядя на меня, а затем, увидев, как я запихиваю в рот половину своей тарелки, наконец берет свою вилку и принимается за курицу.

— Она безвкусная, — ворчит он, а я насмехаюсь над ним.

— Это же Сопротивление, неужели ты ожидал чего-то другого? Кто знал, что ты такой избалованный?

Он качает головой и продолжает есть, с гораздо большим приличием, чем я, черт бы его побрал. В лагере вокруг нас шумно, они готовятся к чему-то большому, к какой-то миссии, которую собираются начать, чтобы разорвать семьи Одаренных и группы Привязанных на части.

Я ненавижу их всех.

Мы едим в тишине еще несколько минут, пока Киран не использует последнюю булочку для подливки, и тогда я наконец задаю вопрос, к которому так долго шла, боясь ответа. — Ты не видел Кайри?

Он ставит свою пустую тарелку рядом с собой и вытягивает больную ногу, снова морщась. Я ругаюсь себе под нос, но он пожимает плечами. Уверена, это невероятно больно… Интересно, есть ли в Таке тренировки, чтобы научиться игнорировать такой уровень боли, или он просто так устроен?