Сами методы даосской «сексуальной йоги» получили в традиции название «искусство внутренних покоев» (фанчжун чжи шу; менее распространенное название — «искусство сил инь — ян», инь — ян чжи шу). Обозначение этих методов как шу указывает на их принадлежность к тем же даосским «искусствам», что и гимнастика даоинь, регуляция ци, алхимия и т. д. Слова «внутренние покои» свидетельствуют об их интимности, сокрытости от посторонних взоров, тогда как упоминание об инь и ян подчеркивает связь этих практик с единением противоположных космических начал, проявлением которых является также мужское и женское.
Чтобы понять принципы, лежащие в основе искусств внутренних покоев, необходимо помнить о некоторых принципиальных особенностях даосской (и — шире — китайской) картины мира и целях даосской практики.
Прежде всего, единство и гармония космоса обеспечиваются единством двух полюсов единого ци — инь и ян; символом этого единства является единый корень и источник всего — Великий Предел (Тайцзи). Как писал знаменитый неоконфуцианец Чжу Си (1130–1200):
Читаю древние страницы,
Завязкам уж давно пора порваться.
И понял я Предел Великий:
В нем обе формы коренятся[462].
Все сущее в единственно реальном и гармонически налаженном универсуме появляется благодаря единению тех же сил, явленных как Небо и Земля. Как говорится в «Каноне Великого Равновесия» («Тай пин цзин»):
Дао управляет жизнью. Если бы Дао исчезло, то все сущее не смогло бы жить. Если бы все сущее не смогло жить, то в мире не осталось бы ни одного рода существ и ничего нельзя было бы передать потомкам. Если бы все сущее не смогло жить и передавать жизнь потомкам, то настала бы погибель.
Вот почему первоначально даосы крайне негативно отреагировали на буддийскую проповедь монашества и целомудрия, свидетельством чему является тот же самый «Тай пин цзин»:
Целомудренный мужчина — это тот, кто не распространяет свое семя, а целомудренная женщина — это та, что не превращает его в новую жизнь. Если бы мужское и женское не вступали бы в союз, то все роды живых существ исчезли бы. Так соблазненные ложным и обманчивым названием «целомудрие» два человека нарушают волю Неба и Земли и страдают, будучи лишены потомства. Это безусловно великое зло для мира.
Можно отметить, что даже поздняя средневековая даосская традиция, восприняв буддийские добродетели, в том числе и целомудрие, существенно иначе, нежели буддисты, интерпретировала их. Так, в школе Маошань соблюдение целомудрия требовалось не для чего иного, как для обеспечения «духовного брака» с «небесным бессмертным».
Поскольку человеческое тело есть совершенный микрокосм, космос в миниатюре, оно также должно содержать в себе Великий Предел, гармонию отрицательного и положительного ци. Однако человек, не достигший высшего единения с Дао, не является андрогином, он или мужчина, или женщина (хотя в каждом мужчине потенциально скрыто женское и в каждой женщине — мужское). Поэтому ян мужчины нуждается в «подпитке» женским инь и наоборот (правда, поскольку исторически большинство даосских адептов были мужчинами, соответствующие трактаты обычно, хотя и не всегда, написаны именно с расчетом на практика-мужчину, хотя бывали и женщины — адепты тех же «искусств»). Таким образом, половая жизнь не только необходима и желательна, но и достойна всяческого одобрения, ибо в ней человек следует великому образцу Неба и Земли:
Хуан-ди[463] спросил у Чистой Девы[464]: «Ныне я хочу долго воздерживаться от совокупления. Это можно?»
Чистая Дева ответила: «Нельзя. Небо и Земля то открываются, то затворяются, [силы] инь — ян следуют четырем сезонам. Если ныне вы хотите воздерживаться от совокупления, то ваши дух и ци не раскроются в полной мере, [силы] инь — ян замкнутся в себе и разъединятся. Каким же образом сможете вы один питать и упражнять свое ци, как сможете, уйдя от нескольких видов практики, обрести новое, помогая сам себе?» («И синь фан»[465], гл. 1: «Высший принцип» — «Чжи ли»).
В данном фрагменте особенно заметна связь между космологическими представлениями традиционного Китая и сексуальной практикой. Космический натурализм китайской культуры требовал от человека максимального уподобления священному космосу. Но этот космос включал в себя сильно выраженный сексуальный элемент: его основа — непрестанное взаимодействие полярных, но взаимопереходящих сил инь — ян, женского и мужского, темного и светлого и т. д. Небо находится в постоянном соитии с Землей, изливая оплодотворяющие дожди. Следовательно, и человек не должен воздерживаться от половой жизни, нарушая принципы мироустроения. Более того, подобный отказ предосудителен и вреден. Отсюда проистекает и отсутствие в Китае темы греховности половой жизни, столь свойственной европейской культуре: могли осуждаться (и осуждались) половые излишества, разврат, но никоим образом не естественное, а следовательно, по логике культуры, и имеющее высокую степень ценности сексуальное поведение.
Тем не менее, хотя половая жизнь и необходима, в ней скрыта великая опасность. И тут мы встречаемся с даосским парадоксом: высшее проявление жизни и жизнепорождение чревато смертью! Поистине, как сказано в известном эротическом романе XVI в. «Цветы сливы в золотой вазе» («Цзинь пин мэй»): «Врата, через которые я в жизнь пришел, являются вратами смерти также». В чем же опасность любовного единения? Она заключается не в чем ином, как в растрате спермы[466]. Дело в том, что даосизм смотрит на сперму как на овеществление некоего тонкого энергетического принципа, некоей пневменной (ци) эссенции (цзин; ср. современное китайское слово «сперма», цзинъе, этимологически означающее «жидкость (е), являющаяся эссенцией (цзин)»). В человеке, не освоившем даосских методов сублимации, эта эссенция устремляется вниз, к «вратам жизненности» (мин мэнь), где и обретает грубое вещественное обличие спермы. Тем не менее именно сперма является главным вещественным носителем жизненной силы, и ее утрата ведет к одряхлению организма и в конечном счете — к смерти. Таким образом, даос оказывался перед лицом, казалось бы, неразрешимого противоречия: половая жизнь необходима для нормального функционирования организма, но она неизбежно ведет к исчерпанию жизненной энергии из-за растраты спермы и к смерти. Но даосы нашли выход из этого противоречия, разработав методы совершения полноценного полового акта без потери семени, то есть без эякуляции. И именно на достижение этого эффекта направлено большинство искусств внутренних покоев.
Обратимся к текстам и процитируем еще один даосский текст — «Тайные предписания для нефритовых покоев» («Юй фан би цзюэ») из главы «Возвращение семени» («Хуань цзин пянь») уже известной нам антологии «И синь фан» («Исинпо»):
«Во время совокупления извержение семени [обычно] считают удовольствием. Если [я] запру [выход семени] и не буду извергать его, то какое удовольствие получу?»
Пэн-цзу сказал в ответ: «Ведь когда семя теряется, тело становится утомленным и слабым… хотя это и доставляет временное удовольствие, но в конечном итоге в этом нет ничего приятного. А вот если совокупляться, не извергая семени, то сила ци станет даже избыточной, тело обновится, слух и зрение станут острыми и чуткими. Хотя и приходится подавлять себя для достижения невозмутимости мысли, однако любовь становится еще более достойной [занятия ею] и можно постоянно продолжать [совокупляться снова и снова], как если бы все было недостаточно».
[И далее: ] Хуан-ди сказал: «Хотел бы все узнать о совокуплении без семяизвержения. Какая в нем польза?»
Чистая Дева ответила: «Один раз совокупиться без семяизвержения — сила ци укрепится. Два раза совокупиться без семяизвержения — слух и зрение станут острыми и чуткими. Три раза совокупиться без семяизвержения — все болезни исчезнут. Четыре раза совокупиться без семяизвержения — все пять духов пребудут в покое. Пять раз совокупиться без семяизвержения — кровеносные вены надолго станут хорошо наполненными. Шесть раз совокупиться без семяизвержения — поясница и спина будут крепкими и сильными. Семь раз совокупиться без семяизвержения — крестец и бедра нальются силой. Восемь раз совокупиться без семяизвержения — тело начнет испускать сияние. Девять раз совокупиться без семяизвержения — предопределенность к долголетию не будет утрачена. Десять раз совокупиться без семяизвержения — будет достигнуто проникновение в божественный разум[467]».
Приблизительно то же самое говорится и в мавандуйском тексте «Десять вопросов», созданном еще в IV–III вв. до н. э.:
Хуан-ди спросил у Цао Ао[468]: «Из-за чего люди теряют жизненную силу и гибнут?
ebooksa