— Она еще не ушла?
— Я ее только что видела в буфете.
— Найди ее и скажи, что она мне нужна. Я у себя.
— Вы меня искали, Станислав Семенович? Я уже домой собралась. — Молодая женщина плюхнулась в низкое кожаное кресло, стоящее в углу кабинета, и закинула ногу на ногу. Ее коротенькая кожаная юбка задралась, и на бедре стал виден огромный синяк. — Ну и ночка сегодня выдалась, ни на минуту не прилегла. Опять эти шведы никому спать не давали. Скорей бы они уехали.
За столом сидел уже не тот добродушный улыбающийся толстячок, только что провожавший журналиста до дверей лифта. Женщине вдруг стало не по себе под пристальным взглядом директора, и она, поправив юбку, выпрямилась в кресле.
— Случилось что-нибудь, Станислав Семенович?
— Кто снял колеса?
— Я не знаю.
— Не знаешь, — Рехнер снял очки и начал медленно протирать их носовым платком. Обычно этот жест не сулил ничего хорошего. — Кто дежурил ночью в бассейне?
— Вилюс. Только не говорите, что это я сказала.
— Ты сама передашь ему, чтобы он немедленно поставил колеса на место.
— Их у него уже нет.
— Значит, ты навела. Знаешь, чем это пахнет?
— Нет, нет, — Нелли сейчас была похожа на провинившуюся школьницу. — Я только сказала ему, что тут один блатной очень беспокоится за свою новую резину.
— Почему ты не разрешила ему поставить машину под окна?
— А кто он такой? Здесь и не такие упакованные отдыхали.
— Чтоб сегодня же колеса стояли. Пусть хоть со своей тачки снимает. Не то завтра ни тебя, ни его в городе не будет. Поняла?
— Ладно, — Нелли встала. — Только чего так разоряться из-за какого-то писаки.
— Если ты еще раз… Одним словом, ты меня знаешь… Свои делишки можешь обделывать где хочешь, но чтоб здесь, у меня, был порядок. — Станислав Семенович надел очки. — А теперь пошла вон.
Едва молодая женщина вышла, раздался телефонный звонок. Директор поднял трубку.