В книжке Ирбе напротив номера телефона стояли две буквы: "В.С.", похоже, что Николаев был на верном пути.
— Да, я тоже к нему.
— Ой, как жалко, — всплеснула руками женщина, — а он только позавчера в море ушел.
— А когда вернется?
— Да уж теперь не раньше, чем месяцев через пять. В Атлантику пошли. Вот какая незадача. Вы, значит, к нему тоже насчет этих бомб.
У Сергея от удивления чуть не вырвался вопрос "Каких бомб?", но он вовремя спохватился и осторожно спросил:
— А может, вы в курсе?
— Да нет, я на кухне была. Так, краем уха слышала. — Женщина протерла полотенцем стул и пододвинула его Николаеву. — Садитесь, в ногах правды нет. Извините, что у нас тут небольшой беспорядок. Мы с внучкой генеральной уборкой решили заняться, пока все на работе.
— А может, вы все же что-нибудь попытаетесь вспомнить? Дело в том, что тот журналист, который приходил к вам и должен был писать статью, разбился на машине, и все материалы, собранные им, пропали.
— Этот молодой человек умер?
— Да, — кивнул головой журналист. — Теперь мне приходится собирать все заново.
— Такой молодой… Даже не веритс"я…
— Мне тоже. Он был моим другом. И поэтому мне особенно важно завершить ту работу, которую он не успел доделать.
— Я вас понимаю, — женщина вытащила из кармана фартука носовой платок и промокнула выступившие сле-зы. — У меня самой сын вашего возраста. Даже не знаю, как бы вам помочь. Мой Вячеслав Семенович — капитан рыболовного траулера. Они в начале прошлого месяца вытащили неводом вместе с рыбой несколько бомб.
— Наверное, не бомб, а плавучих мин, — поправил ее Сергей. — Они такие круглые, с рожками.
— Не разбираюсь я в названиях. Их тут после войны тьма-тьмущая была. Почитай, года не было, чтоб одно-два судна на этих бомбах не взрывались. У моей соседки муж, одногодок Вячеслава Семеновича, через десять лет после войны, в пятьдесят пятом, погиб.
— Ну и что было с теми бомбами, которые вытащили с рыбой?
— Не знаю, наверное, привезли на берег. Потом приходил ваш друг и долго расспрашивал о чем-то Вячеслава Семеновича. Мой ему карты показывал и рисовал что-то, а журналист весь разговор на маленький такой магнитофон записывал. Не прислушивалась я. Если бы знала, что вам так нужно будет…
— А вы не помните случайно, откуда Николай свой диктофон вытащил? Из кармана или из дипломата?
— Этого я не видела. Когда они говорили, магнитофон на столе лежал, а когда ваш друг уходил, я дверь закрывала, он, кажется, у него в руке был. Больше ничего не помню. Уж больше месяца прошло. Да и магнитофон я запомнила только потому, что он мне в диковинку был. Маленький, серебристый.