– Запереть дверь на знак стазиса, и никто отсюда не выйдет…
Пока нервничающие мужчины совещались, остановка в каминной тоже была далека от идиллии.
– Дверь не поддается, – прошипела Дора, безуспешно дергавшая дверную ручку, – может, сломаем?
– Действительно заперли…
– Дамы, вам не о том сейчас следует думать! Если не подействовали эти их дурацкие почеркушки, следующим этапом выбивания правды может стать насилие, – мрачно предрекла Бригитта.
– Дора, вы должны пригрозить им оружием!
– Я ничего подобного не должна.
– Должны! В конце концов на кону стоят наши жизни и …!
– Слезьте с трибуны, Жанетт, Вы не на митинге.
– Вы обязаны…
– О, началось! Отключите микрофон спикеру Хегедюшне! Жанетт, это наш практически единственный козырь в рукаве! Его следует использовать только в самом крайнем случае! И я очень надеюсь, что Вы сумеете о нем промолчать. Хотя бы некоторое время.
Бригитта поддержала Дору и некоторое время дамы вяло переругивались, пока в дверь не влетел взбешенный Дежё с сообщением, что Джулия Добошне тоже отошла в лучший мир. Причем убита она, как и Фружина ударом в глазницу. И снова орудием преступника стала шляпная булавка госпожи Юнг. Парная к оборвавшей жизнь Галашне.
– Вы! Это вы ее убили! – Жанетт сорвалась на визг. – А еще говорили, что не заинтересованы в наших смертях!
Остальные мужчины, подтянувшиеся за Дежё, попытались объяснить:
– Мы действительно, в отличие от вас…
– Хватит врать! Вы нас здесь заперли, а сами расправились с девчонкой! Я не желаю здесь оставаться! Хотите – можете и меня прикончить, но я здесь больше не проведу и минуты!
Жанетт выбежала в коридор, за ней кинулся Дежё, Бригитта с Дорой инстинктивно подвинулись ближе друг к другу, а Иллешем предложил присесть и поговорить.
– Только налейте мне что-нибудь выпить, – напряженным голосом попросила Дора. – Боюсь, без смазки мозга я не способна воспринимать происходящее.
Остальные выразили такое же желание, и принесенная Виктором бутылка дешевой пáлинки мгновенно разошлась по рюмкам. Вернувшемуся прихрамывающему Дежё пришлось довольствоваться холодным чаем.
– А где Жанетт?