Когда я пробежал ещё круг и снова оказался возле неё, она добавила:
– Бежишь, как дебил. Поучился бы хоть.
– У тебя, что ли? – огрызнулся я.
– Денег не хватит, – фыркнула она и уткнулась в смартфон.
Так и сидела, пока я не понял, что пора закругляться, иначе уже тупо опоздаю на работу.
В среду я проснулся по будильнику в пять. Часа мне хватит с головой, людей будет ещё меньше. В отличном настроении я побежал прямо от подъезда. Перед стадионом плотно росли кусты. Выбегая из-за них, я плечом врезался всё в ту же девушку.
– Твою мать! – прорычала она сквозь зубы и, махнув хвостом, побежала быстрее.
«Твою мать», – согласился я мысленно. Кажется, мысли у нас неудачно сошлись. Она тоже решила прийти пораньше, чтобы не делить дорожку со мной.
Настроение стремительно смылось в унитаз. Казалось, меня кто-то проклял вот этим вот… существом.
Она не обращала внимания на меня, я старался не обращать внимания на неё. Кроссовки пружинили по асфальту, тщетно пытаясь внушить что-то его неподатливой чёрствой душе. Но не одни кроссовки ещё придут в негодность, сотрутся до дыр, а асфальт останется, не вспомнит даже о том, что за войны на нём происходили.
В какое бы время я ни приходил на стадион – она уже была тут. И, как будто этого было мало, вскоре к нам присоединился третий персонаж.
***
Он появился в начале шестого, в понедельник. В день, когда все неудачники мира решительно начинают новую жизнь, чтобы к обеду плюнуть на всё и окунуться в то дерьмо, в котором привыкли плавать.
– Ого, – сказал я.
Девушка фыркнула.
Мы с ней бежали рядом. Не то чтобы подружились, просто у нас совпали не только биологические часы, но ещё и темпы бега. Когда мы перестали использовать ускорения для доказательства превосходства, стали бежать с одной и той же скоростью. Да и привыкли, общество друг друга уже не вызывало прежнего раздражения.
На дорожку вышел мужик лет пятидесяти, с короткой стрижкой, и таких габаритов, что я не мог поверить, что он ходит. А этот жиртрест явно собирался бежать.
– Хана асфальту, – выдохнул я.
Девушка хихикнула, но тут же сделала вид, что закашлялась.
– Привет! – бодро воскликнул толстяк, когда мы поравнялись с ним, и, крякнув, как селезень-переросток, затопал по асфальту.