Маргарита

Постепенно мои руки начали сползать ниже и наткнулись на её шорты. Я не сразу начал стягивать с нее их, медленно, словно прошу на это разрешения. Вскоре, когда они оказались уже на полу, я встал перед ней на колени и взглянул в её жаждущие глаза. Ее глаза светятся огнем, они полыхают, а губы просят внимания к себе, она гладит себя и лежит послушно, вся в предвкушении. Перед мной растелилась истинная женская красота, волосы разбросаны по подушке, но разбросаны они чертовски сексуально, а её тело я вижу, вижу какое оно бархатное, вижу то, как оно пахнет, вижу, как ее изгибы жаждут, чтоб я их схватил. Лунный свет сочится сквозь кружевную шторку и падает на половину ее тела, это сравнимо с одной, единственной вишенкой на торте, которая предназначена только для меня. Я положил руки на её колени, она вздрогнула, и тут же мои пальцы резко скользнул вниз, а за ними и мое тело, она затрепетала вновь. Вот, теперь я в миллиметре от ее проколотого пупка, мое дыхание стелится по ее телу, и мне представляется, как оно окутывает его, как густой, сладкий туман. Ее вздохи так заставляют кипеть кровь, что мне и вовсе кажется самому, что своим дыханием касаюсь ее живота, ног, груди, губ и языка и проникаю в ее рот, легкие и теперь я словно ее кислород, то, без чего ей не жить в эти минуты.

Совсем робко, аккуратно я целую ее в живот, она издает тихий, скромный стон, который необычно громко раздается у меня в ушах, несмотря на музыку и голоса за дверью, я слышал ее стон, четко и точно. Ее руки змеями спустились вниз. Я поцеловал её вновь и вновь, спускаясь к лобковой части. Я слышу, как она кусает губы, как ногти ее впиваются в простыню. Я не только слышу, но и чувствую, теперь я не одна материя, запертая в теле, теперь я комната, я все, что находится в ней. Она трогает простыню и я это чувствую, она лежит, прогибая собой матрас, и я ощущаю ее тело, его тонкие линии. Я сложил руки у нее на животе, а после ухватил за ноги, затем я вовсе спустился к женскому началу. Она источала запах секса, самый сильный дурманящий афродизиак. С нее стекала тонкая струйка ее сока, которую я подобрал языком, так аккуратно, что совсем не коснулся ее. Тем не менее она заметила это, она теперь тоже чувствует это, она тоже стала комнатой. Эта ее капля растворилась и потекла по рисунку моего языка, прямо к горлу. Я так близко, что чувствую жар ее тела, особенно здесь, внизу, меня это бесконечно возбуждает и я, наконец, прильнул к ее половым губам своими губами. Она всхлипнула, застонала и заерзала, положив руки мне на голову, в попытке зацепиться за волосы. От этих ее звуков у меня у самого гусиная кожа, она все продолжала их издавать, без какой-либо фальши. Спустя время я вновь поднялся к ней и сразу навис над ней. От ее тела несет сексом, и стоило мне приблизиться к ней на расстояние поцелуя, она сразу схватила меня руками за лицо и жадно поцеловала, мой член упирается в ее клитор, я это чувствую, чувствует это и она, и норовит уже заняться делом, как бы намекая своими движениями, ее таз ходит назад и вперед, тем самым трется губами об головку.

Такого поворота я не ожидал, по-прежнему находясь в подвешенном состоянии, упираясь на руки, целуя сладкие губы, ощутил ее руку на своем пульсирующем твердом органе. Она взяла его в руку без всякого смущения (где та скромная, застенчивая девочка? что делают с людьми животные инстинкты…) и направила его в свое влагалище, и стоило головке зайти вовнутрь, мой мозг взорвался… На мое тело изверглась волна чистого кайфа, заставляя сократиться каждый орган, каждую мышцу и сухожилие, меня буквально начало колбасить, тело, мышцы по очереди начали сокращаться, напоминая собой мышечный оргазм. Что до нее, она тоже вся напряглась и прогнулась в спине, прижалась своей грудью ко мне, почти встав на мостик. А после того как я сам продвинулся вперед, проникая глубже в ее чертоги, меня охватывала новая волна на каждом сантиметре. Уже совсем без забот о том, что кто-то услышит сквозь ту же самую музыку, она завывала с новой силой, как сирена. Это акт чистого блаженства, где два тела сливаются воедино. Мне захотелось поцеловать ее и пришлось применить силу, чтоб уложить на лопатки. Она вся дрожит, может, это ее особенность…

Я продолжаю гладить ее, от шеи перехожу на грудь, отвлекся от ее губ и принялся облизывать сосок. Ей, видно, это нравится, постепенно я начал мять грудь снова, а после, оставив мокрый след на соске, провожу кончиками пальцев по нему, он становится жестче, а она завывает как-то по-новому. Моих губ явно не хватает, я хочу ее всю, каждой квадратный сантиметр жадно поцеловать, оставляя след от зубов. Ее животик впал еще сильнее, и этот таз, за который хочется схватиться. Мои руки продолжают скользить по ней, постоянно провожу по ребрам с обеих сторон и вслед сладко целую. Хочется все и сразу! И я вынимаю из нее и кладу ее набок с целью овладеть ей сзади. Она лежит, ее одолевают ритмы пульсаций, ей нужно еще, и так интересно взять ее именно так. Просунув ее ногу под себя, я поднял вторую и вытянул ее у себя на груди. Вновь вставил ей, она снова ожила, словно ее ударило током. Мои обе руки на её ноге, одной я мну ее зад, дугой вожу сверху вниз, словно играя на духовом инструменте. А вместо смычка я порой использовал, и получал от этого физическое удовольствие больше, чем она сама. Используя элементы массирования, я трогал ее, изучаю новые грани…

«Сереж, обними меня!» – из нее вырвалась неожиданная жалобная фраза, будто плачущая. Вынув из нее, я потянул ее за руку, и теперь мы, два разгоряченных тела, сидим по центру кровати и едим друг друга. Постепенно она приближалась ко мне, а я к ней, и я взял ее вновь. Теперь она как бы сверху, мы сидя, лицом к лицу. Она то и дело вздрагивала от каждого моего прикосновения. Мы еще долго изучали наши тела. И теперь, когда она уединилась в душе, я анализирую наш секс. Я не стану сравнивать ее с кем-либо хотя бы потому, что она не та, кто стоит в очереди или списке. Она отдельная книга, отдельный мир. Она подобна цветку, который расцветает рядом со мной. А во время секса мне и вовсе казалось, что в комнате летает сладкая пыльца. Ее бутон распускался будто изо рта и источал яркий свет. Она моя роза, она мой персональный кайф.

***

Встреча с родственниками потерпела полное фиаско. Мой день рождения, 17 июля, за день до свадьбы, за день до дня рождения Евгении, мы приехали в Питер. Настроение у меня поганое, особенно в этот день. Встретили нас как-то хреново, да и с дороги я устал. Спасает только она, Евгения, моя девочка, которая пытается всячески вдохнуть в меня счастливую жизнь. А я, как будто нарочно, не иду на контакт.

Мы, оставив сумки, сразу же вышли на улицу, чтоб хотя бы там вытряхнуть свое настроение. Голодные и уставшие мы пошли гулять по Питеру. Евгения только и занята тем, что окучивает меня и совсем не смотрит по сторонам, а я испытываю немой оргазм, как здесь красиво и приятно быть. Я до сих пор, пребывая в этом состоянии, чувствую себя бараном. Как же хорошо, что ты, Евгения, у меня есть, такая добрая и милая, ты та, которая способна спасти неизлечимое, кажется, даже холодное тело, ты заставишь улыбнуться, а я противлюсь. У меня образовалось чувство долга перед ней, она, вместо того чтоб любоваться этим прекрасным городом, утешает меня и, наконец, её фраза зацепила меня: «Дорогой, да брось ты! Мы приехали сюда отдыхать и наслаждаться городом, мы с тобой вдвоём, что ещё нужно?» Она потянулась к солнцу, защурила глаза и улыбнулась. Вот как здесь остаться равнодушным?!

И теперь все то, что говорили знакомые о Питере, мне кажется неправдой. Погода солнечная, небо чистое, только люди с зонтами в такую погоду немного смущают. Евгешка в зелёном длинном пиджаке, я бы даже назвал его – летнее пальто, такое в ромбиках, очень ей идёт, но и его она сняла, день выдался жарким.

– Смотри! Что там за скопление людей?

Я потянулся и встал на носочки. И первое, что бросилось в глаза, это водный канал, водный автобус и куча людей на пароме.

– Там, похоже, людей набирают на экскурсию, покататься на водном автобусе.

Ее глаза зажглись детским восторгом, и спрашивать не надо, хочет ли она, видно и без этого, что желает прокатиться.

– Хочешь?

Я знаю, что хочет, но приятно видеть её довольное личико.

– Да! – она закивала головой и от возбуждения прикусила губу.

– Пойдем! – ответил я не сразу, а потомился секунды три, смотрел на этот цветочек и расцветал сам.

Пока мы шли очередь, точнее это толпа, начала рассыпаться с недовольными рожами. А часть людей и вовсе оказались просто зеваками. Подойдя к толпе вплотную, так сказать, заняли место, если можно назвать эту кучу-малу очередью. Перед нами людишки быстро растворяются, кто-то проходит на автобус, кто-то разворачивается. «А сколько за троих?» – мужчина, стоявший позади, громко спросил. Чем и вызвал большое количество взглядов на себя. Выглядел он не совсем опрятно, светлая рубашка застегнута не до конца, из-за чего виднеется запутавшийся крестик в седых волосах. На лице щетина, на затылке – фуражка моряка. Дама, составляющая ему компанию, выглядела так, как будто приготовилась ко сну, хоть она и в свободном платье, все же виднеется то, как бюстгальтер впивается в колоссальную прослойку жира. И ещё ребёнок – обычный, на первый взгляд, шкода. Евгения похихикала над ним, но только тихо. Голос у него был пропит и явно прокурен, к тому же рубашка застегнута не правильно, один конец свисал ниже другого, я сразу и не заметил, но у Евгении глаз наметан. 3600 – ответил кассир неприятному мужчине. Тот в ответ плюнул себе под ноги, собрал семью в охапку и развернулся. Я прикинул в уме – дороговато. Женя тоже, видимо, накидала в голове и уже смотрела на меня теми же глазами ребёнка, но уже грустного малыша. Это походит на то, когда маме не хватает денег на игрушку для своего чада и она вынуждена отказать ему.

– Серёж, это дорого… – в её голосе чувствовалась грустинка… И черт побери, как она мне нравится! И совсем не жалко тех денег, заработанных тяжёлым трудом. Лишь бы она радовалась и улыбалась, а это она делать умеет.

– Ты хочешь? – спросил я её снова, не выдавая своих намерений. Лишь только склонил голову в её сторону и навострил ухо.