Кармилла

Весь следующий день я боялась хоть на минуту остаться одна. Следовало бы рассказать о случившемся отцу, но меня удерживали два соображения. Во-первых, я думала, что он посмеется над моим рассказом; с другой стороны, боялась, что он решит, будто на меня напала та же неведомая хвороба, что свела в могилу многих наших соседей. Я-то хорошо отдавала себе отчет, что происшествие не имеет ничего общего с болезнью, однако здоровье отца с некоторых пор пошатнулось, и я не хотела напрасно беспокоить его.

Я рассказала о случившемся моим добрым подругам, мадам Перродон и мадемуазель де Лафонтен. Они принялись утешать меня; по их мнению, я просто переволновалась накануне. Тогда я открыла им все, что давно бередило мне душу.

Мадемуазель де Лафонтен посмеялась над моими страхами, но мадам Перродон, всегда такая неунывающая, заметно встревожилась.

– Кстати, – заметила, смеясь, мадемуазель, – помните длинную липовую аллею под окнами спальни Кармиллы? Так вот, там гуляют привидения!

– Чушь! – заявила мадам, считавшая, что сейчас не самое подходящее время для таких разговоров. – Кто вам сказал?

– Мартин. Он дважды вставал до рассвета, чтобы починить старые ворота, и оба раза видел, как по аллее под липами гуляет такая же самая женская фигура.

– Что ж, вполне может быть. Служанки ходят по этой аллее доить коров, что пасутся у реки.

– Я так ему и сказала. Но он все-таки утверждает, что видел призрак, и дрожит как осиновый лист.

– Только не рассказывайте об этом Кармилле, эта аллея хорошо видна из окон ее комнаты, – перебила я. – Она ужасно боится привидений.

В тот день Кармилла спустилась в гостиную даже позже обычного.

– Этой ночью я перепугалась до смерти, – заявила она, едва мы остались одни. – Меня спас лишь талисман, купленный у несчастного горбуна. Бедняжка, я так несправедливо его отругала! Мне приснилось, что у постели кружит какая-то черная тень. Я в ужасе проснулась, и на минуту мне почудилось, что у камина стоит темная фигура. Я нащупала под подушкой талисман, и в тот же миг фигура исчезла. На меня давила незримая тяжесть, словно в комнату хочет проникнуть нечто чудовищное; если бы не талисман, оно задушило бы меня, как тех несчастных, о которых мы слышали.

– А теперь послушай, – начала я и рассказала все, что случилось со мной. Глаза ее округлились от ужаса.

– Талисман был с тобой? – испуганно спросила она.

– Нет, я положила его в фарфоровую вазу в гостиной, но этой ночью, раз ты так в него веришь, обязательно возьму с собой в постель.

Сейчас, по прошествии времени, я не могу понять, как у меня в ту ночь хватило духу лечь спать одной. Хорошо помню, что приколола амулет к подушке. Я мгновенно заснула и спала всю ночь даже крепче обычного.

Следующая ночь тоже прошла спокойно. Спала я на удивление крепко и без сновидений. Но наутро испытывала непонятную вялость и тоску, впрочем, такую слабую, что она казалась почти приятной.

– Ну, что я тебе говорила, – ответила Кармилла, когда я описала ей свой крепкий сон. – Этой ночью я приколола талисман к ночной рубашке на груди и тоже спала совершенно спокойно. Прошлой ночью он лежал слишком далеко. Уверена, все это нам примерещилось. Кроме снов. Раньше я считала, что сны насылают злые духи, но наш доктор разуверил меня. Он утверждает, что кошмары вызываются лихорадкой и другими болезнями; проходя мимо, они стучатся в нашу дверь, но, не сумев проникнуть, идут дальше, оставляя за собой дурные сновидения.

– А что, по-твоему, представляет из себя амулет?

– Его окурили или пропитали каким-то лекарством, он предохраняет от малярии, – ответила она.

– Значит, он воздействует только на тело?