– Ах-ах, ну да, вижу-вижу, – бросила матушка Фент. – Там что-то лежит на земле. И что же оно такое?
– Бедолага какой-то – его побили эти вояки-головорезы.
– Ох, разбойники! – воскликнула старуха.
И, приглядевшись, добавила:
– О Пресвятая Дева Мария!.. Прости меня, Господи!.. Так это ж, по всему видать, монах!..
– И то правда, матушка, как есть монах.
– Монах!.. Возможно ли такое?.. Боже мой, и впрямь монах… служитель Господа милосердного! Ах-ах, нехристи проклятые!..
И, сложив ладони в виде подзорной трубы, старуха, вся дрожа от негодования, вперилась взглядом в недвижное тело монаха, продолжая причитать на все лады, возмущаться и браниться на чем свет стоит.
Через несколько минут пристальных наблюдений она проговорила:
– Ах, да неужто… ах, да мне, никак, чудится?
– Что вы там узрели, матушка? – спрашивали солдаты.
– Да он живехонек!
– Как так – живехонек!
– А вот так – как мы с вами, спасибо тебе, Боже милосердный! Да вы сами поглядите – он только что пошевельнулся.
Любопытство солдат, едва угаснув, пробудилось снова.
– И то верно, честное слово! – крикнул один из них. – Вон, шевелится…
Действительно, монах, доселе лежавший на земел совершенно неподвижно, внезапно ожил.
– Ну вот, я же говорила! – радостно воскликнула матушка Фент.
– Ежели на то пошло, ему здорово подфартило, что душа его в конце концов соединилась с телом, – отвечал один из ее собеседников. – А то его так отдубасили шпагами, что и здоровенный бык свалился бы замертво.
– Эх, – тут же вторила ему досточтимая кабатчица, – чудо, да и только!.. Воистину, чудо Господне!.. Да и кого еще, спрашиваю я, оделить им, как не святого служителя Божьего?