Одетые, как крестьяне-горцы, молодые, крепкие парни, с раннего утра топтавшиеся на площади Людовика XI, но державшиеся в сторонке от костра, пропускали мимо горожан, теснимых шведскими солдатами графа де Гебриана, а сами тем временем один за другим неспешно и с оглядкой вставали на место беглецов. Так, по двое или по трое, они оказались за спиной каждого шведа, когда охрана выстраивалась в круг и в цепь, раньше, чем взводный лейтенант скомандовал «на караул».
Лица у всех этих горцев были честные и благодушные; в их спокойном поведении, в глазах, горевших разве только от любопытства, не чувствовалось никакой враждебности.
С полдюжины горожан, оказавшихся посмышленее других, сразу разглядели Гарба и Железную Ногу среди этой кучки спокойных зевак. Они тихонько перешептывались друг с дружкой: «Тут того и гляди заварится каша!» – и спешили незаметно покинуть площадь Людовика XI, решив переждать грядущие события в домашней тиши.
Между тем процессия продвигалась все дальше нарочито медленно, так, чтобы все могли рассмотреть ее в мельчайших подробностях и хорошенько запомнить увиденное. Пьер Прост, с обнаженной головой и связанными за спиной руками, шел решительным, твердым шагом меж двух подразделений солдат под командованием великана Лепинассу. Справа и слева от осужденного следовали палачи в красном, с горящими факелами в руках.
Врач бедняков держался гордо и уверенно – он шел с высоко поднятой головой. Его взгляд, обращенный к толпе, не выражал ни малейшей тревоги: скорее то был взгляд победителя, шествующего торжественным маршем, нежели осужденного, идущего на смерть.
Конечно, Пьер Прост верил храброму Лакюзону и его слову; конечно, он надеялся на обещанное избавление. Но он знал и то, что затея с его освобождением, крайне безрассудная, может провалиться – так что своим спокойствием он был обязан не надежде на спасение, а скорее глубокому внутреннему спокойствию и своей чистой совести, а также твердому желанию показать друзьям и недругам, как умирает праведник.
Притихшая, подавленная толпа в страхе наблюдала за процессией. Даже шведы помалкивали, не находя в себе наглости и смелости измываться над героической стойкостью обреченного на смерть.
Пьеру Просту осталось пройти несколько шагов до первой ступеньки, ведущей на костер.
Вдруг со всех сторон послышался оглушительный ропот – внимание толпы, только что сосредоточенное на осужденном, молниеносно переключилось на другое.
На балконе, до сих пор пустовавшем, появились новые участники драмы, и среди них – странный человек, живая, страшная загадка, давно приковавший к себе внимание франш-контийцев и возбуждавший их неутолимое любопытство.
Всемогущий, таинственный сеньор, дворянин в черной маске стоял неподвижно рядом с графом де Гебрианом, закутавшись в плащ.
– Черная Маска! Черная Маска! – разом повторяли тысячи голосов на площади, и люди взглядом и жестом показывали на мрачного незнакомца, выражая ему свою ненависть и страстное желание мести.
Невозмутимо сносивший огонь этих взглядов, Черная Маска, со скрещенными на груди руками, всем своим видом демонстрировал надменность и пренебрежение к толпе. Разве ему было дело до поднявшегося ропота? Разве ему было дело до ненависти бессильного скопища народа? Он явился сюда, чтобы собственными глазами увидеть: жертва от него никуда не денется. Он явился сюда, чтобы полюбоваться, как в разгорающемся пламени костра будет умирать Пьер Прост – невольный хранителель зловещей тайны. Через несколько минут его мучитель будет доволен. Через несколько минут врач бедняков обратится в пепел…
Это, и только это интересовало Черную Маску. А на остальное ему было наплевать.
Как и все на площади, Пьер Прост поднял глаза и обратил взгляд на балкон. Губы осужденного искривились в презрительной усмешке, он на мгновение остановился и, повернувшись к своему грозному, призрачному врагу, крикнул:
– Гляди, не рано ли празднуешь победу? Тайна той ночи – на 17 января 1620 года – не умрет со мной!
Но его слова утонули в криках толпы – Черная Маска не расслышал ни единого звука, слетевшего с уст приговоренного. Пьер Прост двинулся дальше.
Заминка, о которой мы упомянули лишь коротко, и впрямь продолжалась совсем недолго.
Граф де Гебриан подал знак. И снова грянули барабаны и трубы.
Пьер Прост подошел к ступеням, что вели на костер, и стал твердо подниматься вверх – без помощи палачей, сопровождавших его.
ebooksa