Старик мгновение колебался, а затем вновь уселся рядом с ним, принял предложенный мешочек и критически понюхал содержимое. Затем он достал из кармана маленькую черную глиняную трубочку и медленно наполнил ее.
— Курится как следует, — отметил он, сделав несколько затяжек.
Он откинулся назад и, полузакрыв глаза, предался пороку с наслаждением старого курильщика, для которого трубка — редкая роскошь, а Генри с большим интересом рассматривал его потрепанную одежду и сильно поношенные сапоги.
— Не местный? — любезно поинтересовался старик.
— Со шхуны «Чайка», что в гавани. — Генри махнул рукой в сторону Стаурвича, видневшегося вдалеке.
— Ага, — кивнул старик и продолжил молча курить.
— Мы тут пробудем несколько дней, — продолжал Генри, краем глаза наблюдая за стариком, — потом назад.
— В Лондон? — спросил старик.
— В Нортфлит, — небрежно ответил Генри. — Мы оттуда пришли.
Лицо старика слегка дернулось, и он выпустил большое облако дыма.
— А ты живешь там?
— Нет, в Уэппинге. Но Нортфлит я тоже хорошо знаю. И Грейвзэнд. Вы там бывали?
— Никогда, — с чувством произнес старик, — никогда.
— По-моему, неплохое местечко, — разошелся Генри. — Мне он нравится больше, чем Уэппинг. Мы оттуда вот уже скоро год как ходим. Шкиперу нашему оно тоже нравится. Он неровно дышит к одной девушке, которая там в школе учительницей.
— В какой школе? — спросил старик.
Юнга усмехнулся.
— Ну да что вам рассказывать, раз вы там не бывали, — охотно ответил Генри. — Это школа для девочек.
— Я раньше знал человека, который там жил, — медленно и осторожно проговорил старик. — А как ее зовут?
— Позабыл, — выдал юнга и зевнул.
Разговор не клеился, и двое сидели, безучастно наблюдая за последними детьми, медленно бредущими по песку в сторону дома. Солнце село, и воздух стал прохладным.