— Наверное, из прихоти, — медленно проговорил он. — Я подумывал ее продать, но, пожалуй, не буду. Она и так уже принесла достаточно горя. Кроме того, никто ее не купит. Некоторые считают, что это все выдумки, а если кто и верит, то сначала хочет ее опробовать, прежде чем покупать.
— Если бы у вас была возможность загадать еще три желания, — произнес старик, глядя ему в глаза, — вы бы воспользовались ею?
— Не знаю, — ответил тот, — не знаю.
Он взял лапку и, покрутив между пальцами, вдруг бросил ее в огонь. Уайт вскрикнул, нагнулся к камину и вытащил ее.
— Лучше бы ей сгореть, — мрачно констатировал старший сержант.
— Если она вам больше не нужна, Моррис, — сказал тот, — отдайте ее мне.
— Нет, — наотрез отказал ему друг, — я выбросил ее в огонь. Если вы сохраните ее, не обвиняйте меня в том, что произойдет. Будьте благоразумны, бросьте ее обратно в огонь.
Тот покачал головой и стал внимательно изучать свое приобретение.
— Как это делается? — спросил он.
— Нужно зажать лапу в правой руке и произнести желание вслух. Но помните, я предупреждал вас о последствиях.
— Прямо как в «Тысяче и одной ночи», — заключила миссис Уайт, встав из-за стола и начав накрывать ужин. — Слушай, а может, пожелаем, чтобы у меня было четыре пары рук?
Раздался хохот, но как только мистер Уайт достал из кармана талисман, старший сержант с тревогой схватил старика за руку.
— Если уж и загадывать, — сказал он угрюмо, — то что-нибудь разумное.
Мистер Уайт засунул лапу обратно в карман и, расставляя кресла, пригласил друга к столу. Во время ужина о талисмане все позабыли, а после принялись увлеченно слушать рассказы Морриса про его приключения в Индии.
— Если история про обезьянью лапу такая же правдивая, как все его россказни, — заявил Герберт, попрощавшись с гостем, который торопился на последний поезд, — то у нас вряд ли что получится.
— А ты дал ему что-нибудь взамен? — спросила миссис Уайт, пристально глядя на мужа.
— Да так, пустяк, — ответил тот, слегка покраснев. — Он не хотел брать, но я настоял. А он снова стал меня уговаривать выбросить лапу.
— Неудивительно, — с напускным ужасом сказал Герберт. — Ну, теперь-то мы станем богаты, знамениты и счастливы. Для начала попроси, чтобы тебя сделали императором, папа; больше не придется быть у мамы под башмаком.
Он обежал стол, спасаясь от обиженной миссис Уайт, которая вооружилась тканевой салфеткой.
Мистер Уайт достал из кармана лапку и посмотрел на нее с недоверием.