Юмористические рассказы

22
18
20
22
24
26
28
30

— Пожалуйста! Сделайте одолжение… Я очень рада, — преувеличила Солнцева.

— Да… — сказала Марыськина. — Ничто так не удовлетворяет жажду, как чай. А за границей, говорят, он не в ходу.

— Замолчите! — прошептал суфлер, меняя обращение с купчихой Полуяновой. — «Солнцева отходит к другим гостям».

— Что это вы, милая моя, такая бледная? — спросила вдруг Марыськина. — Неприятности?

— Да… — пролепетала Солнцева.

От приветливости суфлера не осталось и следа.

— Молчите! Почему вы, черт вас дери, говорите слова, которых нет? «Солнцева отходит к другим гостям»! Солнцева! Отходите!

Солнцева, смотревшая на Марыськину с немым ужасом, напрягла свои творческие способности и сочинила:

— Извините, мне надо поздороваться с другими. Вам сейчас подадут чай.

— Успеете поздороваться, — печально прошептала Марыськина. — Ах, если бы вы знали, душечка… Я так несчастна! Мой муж — это грубое животное без сердца и нервов!

Марыськина приложила платок к глазам и истерически крикнула:

— Лучше смерть, чем жизнь с этим человеком!

— Замолчишь ли ты, черт тебя возьми! — прошептал энергично суфлер. — Оштрафует тебя Николай Алексеич — будешь знать!

— Передо мной рисуется другая жизнь, — сказала Марыськина, ломая руки. — Я рвусь к свету! Я хочу пойти на курсы. О, доля, доля женская! Кто тебя выдумал?!

— Успокойтесь! — сказала Солнцева и повернула к публике свое бледное, искаженное ужасом лицо. — Извините… Я пойду к другим гостям.

Марыськина схватилась за голову.

— К другим гостям? А кто они такие, эти гости? Жалкие паразиты и лгуны. Агриппина Николаевна! Здесь перед вами страдает живой человек, и вы хотите променять его на каких-то пошляков… О, бож-же, как тяжело… Все знают только — ха-ха! — богатую купчиху Полуянову, а душу ее, ее разбитое сердце никто не хочет знать… Господи! Какое мучение!

— Она с ума сошла! — сказал вслух суфлер и, сложив книгу, в отчаянии провалился вниз.

— Пусть я не святая! — вскричала Марыськина, подходя к рампе. — Я женщина, и я люблю… Пусть! И знаете кого?

Она схватила Солнцеву за руку, нагнула к ней искаженное лицо и прошипела с громадным драматическим подъемом: