- Вы знаете, инспектор, якорь таки был…
16
Пока мы с Бундулисом обсуждали весомость собранных улик, пока решали, надо ли дожидаться санкции на арест, Фонарев, оказывается, не терял времени зря. К сожалению, узнал я об этом значительно позже. А было так…
Когда мы с Лаурой свернули на Гончарную, Фонарев пошел, почти побежал по параллельной улице, торопясь домой.
«Что делать, что делать?.. - растерянно метались мысли. - Через две недели выйдет из больницы таксист… Узнает с первого взгляда… И милиция уже хватает за пятки… Раз уж добрались до Ларки, считай - все кончено…
Бежать надо, скрыться! А куда?.. Если ехать всю ночь, к утру можно быть в Минске… А в Витебской области есть маленькая деревушка, бабушка давно зовет и гости. Вот и поживу сколько можно…»
Открыв дверь своим ключом, Роман шагнул в переднюю. Из ванной выглянула мать, рукава ее халата были закатаны по, локоть.
- Ромонька, я нашла в чулане твой плащ, стала стирать, а там какие-то пятна, никак не отстирываются. Чем ты его так извозюкал?
Роман молча прошел в свою комнату. Мать нерешительно шагнула вслед.
- Ромасик, что с тобой творится в последнее время? С матерью-то ты можешь поделиться?
- Ма, я уезжаю к бабушке. Собери мне рюкзак в дорогу и что-нибудь поесть. Если кто будет мной интересоваться, скажешь - не знаю. Уехал, а куда - неизвестно. Ясно?
Клавдия Семеновна всхлипнула и вышла. Она поняла: произошло что-то непоправимо страшное, о чем лучше не расспрашивать, что рано или поздно узнается, и лучше позже, чем раньше… Привычные хлопоты заглушали непрошеные мысли, и она стала лихорадочно собирать сына в дорогу, подсознательно чувствуя, что не скоро теперь его увидит.
Роман достал из ящика стола пятьсот рублей, скоп-
ленные на четырехдорожечный «Грюндиг», сунул во внутренний карман. «Может, зря я сболтнул матери, куда еду?.. Нет, ничего, ей можно. Что с ней будет, когда узнает? А ничего не будет - переживет… Ладно, попрощаюсь с Ларой - и ходу, только они меня и видели. Пора бы ей уже вернуться…»
Роман подошел к стене, постучал условленным стуком. Никакого ответа. Постучал еще раз - тот же результат. За стеной голосами модных менестрелей завывала стереорадиола. «Может, не слышит?» Он натянул куртку и выскочил из квартиры. Вбежав в соседний, подъезд, поднялся на второй этаж, позвонил раз, другой… Наконец дверь распахнулась. «Мамзелина» - так фамильярно называла Лаура свою мать - предстала перед Романом в состоянии подпития. Из комнаты доносились хмельные голоса, кто-то порывался затянуть песню.
- А, жених! - Женщина растянула в зубастой улыбке кроваво-красные губы. - Проходи, раз пришел, - нальем и тебе.
- Я к Ларе. Она дома?
- Пошла Джимми выгулять, скоро вернется: проходи - подождешь….
- Я лучше на улице.
Мамзелина прищурила глаза, еще заметней стали густые зеленые тени на морщинистых веках.