— Нам нужен Кулау-прокаженный, — ответил начальник отряда туземной полиции, голубоглазый американец.
— Уходите обратно, — сказал Кулау.
Он знал этого человека: это был шериф, — тот, кто не дал ему жить на Ниихау и прогнал его через весь Кауаи в долину Калалау, а оттуда вверх, в ущелье.
— Кто ты? — спросил шериф.
— Я Кулау-прокаженный, — послышалось в ответ.
— Тогда выходи. Ты нам нужен, живой или мертвый. Твоя голова оценена в тысячу долларов. Тебе не уйти.
Кулау громко рассмеялся в своем тайнике.
— Выходи! — скомандовал шериф, но ответом ему было молчание.
Он посовещался с полицейскими, и Кулау, понял, что они решили взять его штурмом.
— Кулау! — крикнул шериф. — Кулау, я иду к тебе.
— Тогда погляди сначала на солнце, и небо, и море, потому что больше ты их никогда не увидишь.
— Хорошо, хорошо, Кулау, — сказал шериф примирительным тоном. — Я знаю, что ты стреляешь без промаха. Но в меня ты не станешь стрелять. Я ничем тебя не обидел.
Кулау проворчал что-то.
— Право же, — настаивал шериф, — я ведь ничем тебя не обидел, разве не так?
— Ты обижаешь меня тем, что пытаешься засадить в тюрьму, — прозвучал ответ. — И ты обижаешь меня тем, что пытаешься получить за мою голову тысячу долларов. Если тебе дорога жизнь, стой на месте.
— Я должен до тебя добраться. Что поделаешь, это мой долг.
— Ты умрешь раньше, чем доберешься до меня.
Шериф был не трус, но тут он заколебался. Он посмотрел вниз, в пропасть, окинул взглядом острый, как нож, гребень и решился.
— Кулау! — крикнул он.
Заросли молчали.